Я все раздумывал, как мне сравнить
Темницу, где живу я, с целым миром;
Но так как в целом мире…
Ученый все еще присутствовал в нем, пытливый ум был ясен, в то время как тело боролось за то, чтобы держать в отдалении эти огромные ручища с десятью пальцами на каждой. И ученый закричал:
— «Ричард II»! Вы пишете «Ричарда II!»[6]
Ему, этому Клоду Бернару[7] от литературы, показалось, что он должен рискнуть всем, что у него есть, чтобы передать через Свенсона информацию о том, что «Ричард II» писался Шекспиром в 1595 году. Он опустился на пол, схватил сумку и начал стучать через подкладку по ключу передатчика. Шекспир был как будто удивлен, что сопротивление столь внезапно прекратилось. Он водил своими граблеобразными руками, но ухватывал только одну пустоту. Пэли, ослепший от пота, застилающего глаза, тяжело дыша, выстукивал: «Р. 2, У. Ш». Вдруг дверь отворилась.
— Я слышал шум, — это произнес деформированный, уродливый человек с глазами на обнаженной груди, еще более безобразный от того, что облик его постоянно менялся. Перемены эти происходили толчками, словно под воздействием молчаливых невидимых молотков. — Он, что, нападал на вас?
— Не из-за денег, Томкин, у него своего золота предостаточно. Гляди.
Из сумки, брошенной в спешке на пол, вывалились золотые монеты. Пэли не заметил, когда это произошло; он должен был передать золото своему…
— А, золото! — существо, которого звали Томкин, жадно уставилось на пол. — У других, что приезжали, золота при себе не было…
— Забирай и золото и его, — небрежно бросил Шекспир. — Делай с ними что хочешь.
Студенистая масса Томкина двинулась к Пэли. Тот завопил, слабо защищаясь рукой, в которой находилась сумка. Клешня Томкина легко выхватила ее.
— Внутри, кажись, имеется еще кое-что, — пробубнил Томкин.
— Разве я не распорядился, что тебе делать? — спросил Шекспир.
— А здесь какие-то бумаги!
— Ах, бумаги! — Шекспир взял их. — Проводи-ка его к королевскому маршалу. В стане нашем чужестранец. Он несет всякий вздор, точь-в-точь как немец, приезжавший до него. Какую-то чепуху! Другими словами, ведет себя как сумасшедший. Маршал знает, что делать в таких случаях.
— Позвольте! — закричал Пэли, сжатый мощными лопатами рук. — Я джентльмен! Из Нориджа. Я пишу пьесы, как вы. Поглядите, вы держите в руках то, что я написал.
— Сначала привидение, потом джентльмен из Нориджа, — улыбнулся Шекспир, повисая в воздухе и снова превращаясь в свой портрет, только портрет, на сей раз держащий бумаги. — Сами посудите. Неужели нет других миров, похожих на наш, и неужели колдовство не может заставить людей прекратить визиты сюда, к нам! Я слыхал о подобных историях. Был один немец…
