В субботу перед выдачей нарядов в конторке за столом мастера расположился Парфен Сергеевич — артельщик.
Сегодня все говорили полушопотом. Торжественно прислушивались к бряканью костяшек, под проворными пальцами кассира.
— Сергеев!
— Здесь!
— Распишись. Пятьдесят восем семьдесят пять. Так. Заем шесть рублей, газеты рубль двадцать, кооперативный пай три рубля, за «Смычку» тридцать копеек. Сорок восемь двадцать пять.
— Максимов!
— Семьдесят четыре. Заем одиннадцать, газеты рубль шестьдесят. Шестьдесят один сорок.
— Следующий, Никитин!
— Тутотка.
— Ну, буржуй, расписывайся. Сто тринадцать. Займа нет. Стыдно, брат, стыдно. Газеты. Семьдесят копеек. Сто двенадцать, тридцать серебром.
— Митя, что у вас так мало? — спросил Бугрин, заглядывая через плечо в расчетную книжку. — Ведь прошлый месяц по сто шестьдесят выгоняли.
— На наш век хватит, — сурово ответил тот.
— Здорово вам снизили, — отозвался Смирнов. — Почти на тридцать процентов.
— Никто нам не снижал. Сами снизили.
— Как сами?
— Да так и снизили. Норму выше взяли.
Кабельная наполнилась гулом голосов. Голос кассира, обыкновенно звонко раздававшийся в конторке, был на этот раз едва слышен.
— Сами снизили?! Вот дела!
— Своею собственной рукой, можно сказать.
— Есть дураки…
— Нет не дураки, — раздался голос Петрова.
— Не дураки, повторил он, — а хапать не хотим. Надо снижать.
— А кто хапает-то?
— А вот те, кто по двести монет зашибает. Кто гонит. Рвачи наши.
— Ты поосторожней на поворотах.
— Чего осторожней? Ясно, рвачи. Как же иначе.
— Побольше сделать, побольше в карман положить.
— Не треплись, браток, если не знаешь!
* * *
Вечером в завком на заседание бюро коллектива пришел Бугрин.
— Ребята, распускай бригаду!
— Решил таки? — спросил Костя Павлов. Бугрин отвернулся, махнул рукой и так, не глядя на ребят, вышел из комнаты коллектива.
Бригада была распущена.
* * *
Больше всех над Костей измывался Шалька.
— Эх, вы горе-рационализаторы. Бригада, бригада. Себестоимость снизим.
— Ошиблись, Шалька. Ничего, выправим.
— Понадеялись на «любителей» своих. Они вам показали.
Костя не падал духом. В тот же вечер собрал ребят, старых производственников в завком побеседовать.
Долго совещались ребята. Решили в стенной газете отдел открыть: «В чем беда молодежной бригады».
* * *
Поздно вечером на квартиру к Косте пришел Максимов, молодой монтер кабельной сети (Макс — прозвали его не скупые на клички ребята). Макс всегда немного сторонился ячейки. Больше к старикам тянулся. Выпить, зайти в пивнушку «сорокушку» расколоть — первое дело. А производственником, был хорошим. Глуховат был Макс, стеснялся этого недостатка, а потому чаще других под зеленую вывеску заглядывал.
