Человечество замерло в ожидании альтернативы своей прежней жизни. Это ожидание и стало той вселенской усталостью, поразившей всех, хоть и с разной силой. Больше других маялась и тосковала Россия и населявшие её народы. Шёл XXI век.
В России не осталось счастливых людей. Решая задачи по строительству «светлого будущего» и двигаясь от социализма к коммунизму и дальше к демократии, счастливые исчезли. Они предпочли обывательскую жизнь великим свершениям и разбежались из России во все концы Света, где многие из них, действительно, нашли конец, утонув в тёплых морях, разбившись в упавших самолётах, или были сдуты ураганным ветром.
Просто эти счастливые люди стремились не к тому свету. А тот Свет помнил Россию по книгам и их авторам: «Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над землёй, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший.
И он без сожаления покидает туманы земли, её болотца и реки, он отдаётся с лёгким сердцем в руки смерти, зная, что только она одна <успокоит его>» [3]
Магия слов, завораживающая магия слов. Автор задумывался над прошлым и будущим, над вечным: «Сначала было слово, и слово было у Бога, и слово было Бог». Эта книга всегда была с ним, и она не раз спасала людей от его гнева. За книгой он видел человека, равного себе. Этот человек давно был среди богов, а книга его продолжала жить на Земле его откровением. Воланд [4] посмотрел на книгу и вспомнил события давних лет. Его сердце наполнила любовь к этому человеку.
Он закрыл книгу и продолжил размышления. Автор книги, по земным стандартам, был великий грешник. Он не ходил на работу, он выиграл много денег в лотерею, через него обогатился маклер и, наконец, он спал с чужой женой, но всё же он был Мастером.
Его книгу продолжали изучать и читать лучшие земные умы. Наука и искусство на земле достигли такого уровня, когда учёные уже не могли выразить свои открытия словами, прямо указывающими на суть явления, музыкантам на хватало нот, а художникам красок, но они эти явления одинаково чувствовали.
Воланд, наблюдая человеческий гений, думал, что вот оно свершилось, люди, которых он искушал, наконец поднялись за пределы земного бытия, и он не допустил ошибку. И стихали ураганы, прекращались войны, мир впадал в сытость и покой. Но когда проходил первый восторг от земного творения, он опять брал книгу и понимал, что все они, искушаемые им люди, едва — едва стали понимать начало книги, и покой для них означает «застой».
