И надо же было угораздить влезть такой эмоциональной красочке как раз в то время, когда надо писать о приятном и радостном, о первых встречах с таганцами, о "проникновении" моём в мой Театр.
В первой панке таганских материалов лежит приглашение, напечатанное почему-то синей краской. С синим же флеровским портретом. Г.Н. звал на шестидесятилетие. Официально же дирекция Объединенного института ядерных исследований приглашала принять участие "в заседании Учёного совета... в связи с б0-летием... Героя... лауреата... академика Георгия Николаевича Флерова".
Совет был назначен на 11 часов в субботу 3 марта 1973 г. Поехали вдвоем с нашим главным редактором, тоже академиком, Героем, лауреатом и проч. Игорем Васильевичем Петряновым-Соколовым. Везли два шутейных подарка: диаграмму отношений редакции "X и Ж" и флеровской лаборатории (сильно ломаная кривая с тенденцией вверх) и Диплом, оформленный нашими художниками, о присуждении академику Флёрову за умелую работу с прессой неученой степени кандидата публицистических наук... Здесь не слишком тонко обыгрывалось свойственное академику тщеславие, любовь ко всякого рода дипломам и цацкам...
Оказалось, что мы - не единственные, позволившие внести шутливую ноту в серьезно-чопорный ход юбилейного ученого толковища. Ещё до нас было предоставлено слово артисту Театра на Таганке Вениамину Смехову, который от имени театра зачитал "Приказ по армии искусств", в котором, в частности, предписывалось впредь всю хилую околотаганскую флору именовать исключительно флёрой (фото на с.34 внизу справа сделано в тот самый день).
Вечером в Доме ученых Дубны было юбилейное нечаепитие, на котором я читал свои стихи, посвященные Флёрову - "Строчку из Ларошфуко":
Нам в этой жизни можно всё:
Взлетать почти до звёзд,
Крутить фортуны колесо
И выпадать из гнёзд,
Встревать в любую круговерть,
Скакать во весь опор...
Но "ни на солнце, ни на смерть
Нельзя смотреть в упор".
А вы смотрели...
(Вспомните упоминавшийся в начале опыт Флёрова по определению критической массы плутония).
За банкетным столом Смехов сидел рядом. Он, держа тост, тоже что-то читал - кажется, из "Озы"... Потом, разговаривая о всякой всячине, бродили по волжской набережной, читали стихи. Смехов - исключительно Маяковского. Превосходно читал. По гостиничным номерам разошлись так поздно, что уже рано было, обменялись телефонами, договорились встретиться в Москве. Естественно, не встретились - текучка заела. Зато, когда спустя полгода столкнулись далеко от Москвы, в Алма-Ате, вроде даже обрадовались друг другу.
