- Ах, если бы можно было прожить так жизнь, - едва слышно сказала она, - в этой тихой свежести августовского утра, рядом с человеком, которому веришь, которого ценишь. Скажите, Владимир Владимирович, счастье в этом?
- Нет, - сказал я. - Счастье не в этом.
Я боялся за эту женщину, ничего не подозревая жившую рядом с моей тайной, которая в любое мгновение могла, взорвавшись, погубить ее.
Я молчал. Моя жизнь была посвящена подвигу. Я знал, что могу погибнуть в любое мгновение. Смысл моей жизни был в том, чтобы погибнуть, принеся людям больше счастья. Больше счастья людям золотого века. Я ничего не сказал ей о тайне человеческого счастья. Я сжал зубы, как сжимают предохранитель на пистолете.
- Почему вы молчите? - спросила она. - Владимир Владимирович, скажите мне, почему я так несчастлива? - В глазах ее стояли слезы.
- Вы знаете, как Фауст прочел первый стих Евангелия от Иоанна? спросил я. - Вначале было дело. Счастье нельзя получить ни по наследству, ни в дар, ни в магазине за деньги. Его можно только сделать. Главным образом, самому, не особенно рассчитывая на помощь соседей. А вы? Вы ничего не делаете, милый мой друг, не только для обретения счастья, но даже для получения удовольствия.
- Я ничего не умею делать, - сказала она.
- А что вы хотите делать?
Она молчала.
- Вероятно, раньше, чем что-то делать, нужно знать, для чего собираешься это делать. Счастье, счастье... что вы видите, говоря это слово?
- Что я вижу? - удивленно переспросила она. - Конечно, я вижу коммунистическое общество, которое мы строим. А что?
- А-а-а, - сказал я, с солидностью кивнув головой, - о чем же вам тогда беспокоиться, если у вас такое ясное представление об этом предмете? Тогда вы должны немедленно включиться в общую работу по построению этого общества. Например, штопать носки мужу или делать то, чему вас учили в каком-то институте, и дело в шляпе.
- Нет, - сказала она, - я знаю, что это прекрасно - коммунизм, но у меня к нему такое же отношение, как к чему-то безусловно очень хорошему, но такому, что никогда не видела и не ощущала. Например, Африка. С детства мне казалось, что самое интересное - это Африка. Или марципан. Говорят, что это самое вкусное. А я никогда не ела марципана. Можно ли полюбить человека, не узнав его? Вам скажут! "В таком-то городе живет самый умный, самый добрый, самый красивый и самый талантливый человек. Полюбите его". Можно ли его полюбить? Может быть, я действительно полюбила бы Африку, или марципан, или самого умного, самого красивого и самого доброго человека, но нельзя полюбить то, чего никогда не видел и не узнал.
