Начальник штаба молча опустил голову.
— Значит, большие. Эх, каких людей эта проклятая война уносит, каких людей! Потребуйте от командиров, чтобы своевременно представили к наградам отличившихся. Особенно обратите внимание на восьмисотый штурмовой. Там один летун товарища с подбитого самолета прямо из-под носа фашистов вывез. Спас от верной смерти или, хуже того, плена. Пусть представят к награде.
Курское сражение разворачивалось, словно туго cжатая пружина. В конце четвертых суток Рязанов возвращался на «виллисе» с передовой. Всю дорогу, пока машина пылила по проселку, он молчал, прислушиваясь к неумолкаемому артиллерийскому гулу. Его адъютант объяснял это молчание обычно разговорчивого командира тем, что сегодня для него выдался нелегкий денек. К тому же в течение двенадцати часов генерал не притронулся к еде. Последние недели Дресвянников с ног сбился в поисках хорошего повара, который мог бы готовить диетические блюда. Повезло: в одном из батальонов аэродромного обслуживания нашел солдата, который до войны работал в одном из московских ресторанов. Сказал об этом генералу, но тот, поморщившись, отмахнулся:
— Сейчас не до этого.
Войдя в хату, где размещался штаб, Василий Георгиевич расстегнул воротник кителя, сел и откинулся на спинку стула. Перед ним лежала кипа документов, которые требовали его подписи.
— Саша! — окликнул он адъютанта в полуоткрытую дверь. — Позови начштаба.
Вскоре вошел Парвов.
— Александр Алексеевич, покажите мне список потерь за сегодняшний день.
Парвов молча вынул из папки листок, на котором был напечатан длинный столбик фамилий. Рязанов начал медленно читать: дошел до фамилии капитана Малова и вопросительно взглянул на начальника штаба.
— Был смертельно ранен в районе Тетеревиного Лужка, — ответил тот. — Перетянул линию фронта. Упал на дубовую рощу.
— Соедини меня с подполковником Митрофановым, — резко бросил Рязанов адъютанту. И тут почувствовал, как защемило сердце...
Однажды на Калининском фронте он вместе с полковником Каманиным приехал в 800-й штурмовой авиаполк. Осмотрели самолеты, прошлись по влажной траве, которую только что смочил небольшой дождик. Потом в просторном доме собрались командиры эскадрилий и звеньев.
— Хочу узнать, как вы намерены воевать? — сказал Рязанов, обращаясь к собравшимся.
— Разрешите мне, — поднялся летчик с орденом Красного Знамени на гимнастерке. — Старший лейтенант Малов.
Рязанов взглянул на рослую, широкоплечую фигуру, на лицо с внимательными, глубоко посаженными глазами.
