Мишка любил старших Пороховых, с ними было просто и интересно. Мама у Катьки работала программистом, а папа играл на саксофоне в джаз–оркестре при филармонии. В доме обсуждался самиздат, велись разговоры о джазе, роке, кино, накрывались столы, за которыми собирались и музыканты, и программисты, тут же топтались и дочь с друзьями.
— Катюха, у меня к тебе дело.
— Миш, если ты зовёшь меня в эту вашу так называемую агитбригаду, то ты мой ответ знаешь.
— Да погоди ты. Лазарский–то уходит. Он теперь стал главным режиссером, слышала? Вместо него кружок будет вести одна актриса.
— Какая ещё актриса?
— Таисия Фрид.
— А, знаю. Я ее видела в арбузовской «Тане». И в «Филумене Мартурано». Я так удивилась, что Филумену играет та же актриса, что и Таню. Таня обычная, хорошенькая, советская. А в ее Филумене и страсть, и материнство, и коварство. И голос низкий, с хрипотцой, а не пионерский, как у Тани. Одним словом — талантливая актриса в кои–то веки появилась в нашем захолустье.
Мишка был того же мнения, но ничего не сказал. В театр он ходил тайком, всегда один. Никогда не гулял по фойе в антрактах — боялся растерять в буфетной толкотне тот мир, в который погрузил его спектакль. Сидел, бывало, весь антракт с закрытыми глазами, и думал, что если когда–нибудь станет режиссёром, будет настаивать, чтобы его спектакли шли без перерыва.
— Так ты придёшь?
— Ну, разве что ради Таисии.
— Она была сегодня на репетиции и смеялась над нами в голос.
— Правильно. Вы с вашим Маяковским просто смешны. Стихи Маяковского противопоказаны людям ниже ста восьмидесяти сантиметров. И даже ста восьмидесяти пяти.
— Ну, ты загнула! При чём здесь рост? А Гердт?
— Я не Гердта имею в виду, а Колотушкина. Ладно, Миш, я подумаю.
— Думай скорей. А я пойду, мне надо маму с курсов китайского забрать.
Евгения Марковна десятый год изучала китайский язык. Подруги смеялись над ее странным увлечением, она же утверждала, что на китайском говорит четверть населения земного шара. Раньше занятия проходили в тихом месте, в педагогическом институте, на факультете иностранных языков. В этом году что–то не утряслось с помещением, и курсы переместились в здание строительного профтехучилища, славящегося своими хулиганами. Если бы не мама, Мишка ни за что не пошёл бы туда после заката солнца. Да и при свете дня непрошеный школьник мог нарваться. Мишка прибежал за пять минут до окончания и ждал маму на огромном освещённом крыльце. Не успел он умоститься в углу на перилах, как подошли двое.
