Из дома никто не вышел, видать, все были в поле или в лесу. Алена Петровна постояла, попробовала успокоить собаку, но не смогла — та не подпускала ее к себе. Тогда она вдоль забора, за которым зеленела картошка, стояли молодые яблони, с еще небольшими и не очень душистыми яблоками, пошла к соседней старой хате.
В том дворе собаки не было. На заборе висели чистые стеклянные банки, ведра, под стрехой возле сеней стояли, свесив головы и закрыв глаза, куры, возле хлева лежало длинное корыто, в него налилась вода.
Алена Петровна поднялась на деревянное крыльцо, открыла легкую дверь и вошла в сени, постучала.
— Можно, — послышался мужской голос.
Она открыла дверь в хату, вошла, поздоровалась со светловолосым пожилым хозяином, который сидел возле стола и держал в руках газету. Он в ответ наклонил голову.
Алена Петровна стряхнула с плаща воду в угол, где стояли ухваты, повесила его у порога на крючок, присела на стул, стоявший возле кухонного стола, накрытого новой клеенкой. Оглядела хату. И все ей тут понравилось: стены были чистенькие, недавно побеленные, белым был потолок, блестел покрытый рыже–красным лаком пол, зеленая, без единого пятнышка, радовала глаз печь. Ухваты стояли на чистом листе бумаги.
Мужчина, молча смотревший на нее, показался ей знакомым, мелькнула мысль, что она где–то его видела. Может, приходил когда–нибудь к ней на прием. Разве мало за день бывает у нее людей, всех не упомнишь.
— Вот разозлилось небо, — усмехнулась она, заговорив с этим человеком.
— Разозлилось, и еще как, — промолвил он, смущенно поглядывая на нее и отводя глаза.
— Полегло жито, — вздохнула она.
— Не удивительно, — откликнулся хозяин, — такой град смолил… И дождь льет как из ведра.
— Пусть бы лило, но на неделю позже.
— Небо слепое, у него своя работа, — заметил хозяин. — Пришла ему пора — вот и разгулялось, не смотрит, совсем не считается с землей.
— Ну как живете? — спросила Алена Петровна.
— Да потихоньку, как говорят люди, — ответил хозяин и свернул газету. — Здоровы, слава богу, работаем. Работаем, все имеем.
— Если что не так — говорите, — промолвила она. — Я из области…
— Да знаю, Алена Петровна, — сказал мужчина без улыбки, ничто в его лице не дрогнуло. Сидел тихий, спокойный.
Она встревожилась, смутилась и, узнав сидящего, вспыхнула, чувствуя, как сильней забилось сердце, не смогла выдержать его спокойного взгляда, разгадала в нем глубокую печаль.
— Ты? — прошептала она.
— Может, и не я, Алена Петровна, — наконец усмехнулся мужчина, и она не поняла: сердится за то, далекое, упрекает или насмехается.
