«Навал, 233‑й: наблюдаю пожары в городе. Дай картинку».
«233‑й, это Навал: картинки нет. Продолжайте план. Доложите о конвое».
Чёрт! Какой нафиг конвой? Три–четыре километра и самоходки воткнуться в город, охваченный беспорядочным боем, где совершенно неизвестно, где наши, где ваши. На улицах города самоходки попалят враз! Ну, млин, о чём они думают там, в своих штабах?
«Навал, 233‑й: Ирис продолжает движение. Пятый контроль».
«233‑й, Навал принял: Ирис продолжает движение. Выполняйте план».
«Есть выполнять план. 233‑й. Навал».
«Отлично. Конец связи».
«Конец связи», и добавил, отжав кнопку связи на ручке:
— Умник хренов!
Медленно пройдя колонну техники, Вадим «блинчиком» спокойно развернул машину, тут же отдал ручку, набирая скорость. Он намеревался выйти вперёд и снова пройти над городом по маршруту: блок–пост, разбитый милицейский «уазик», гарнизон, который был конечной точкой плана.
Где же чёртовы «крокодилы»? Жаль, что ещё не запомнил командира дежурной пары Ми‑24. А то бы!.. Отчаяние от вынужденного бессилия с каждым мгновением всё прочнее и прочнее сковывало сознание. Надо было успокоиться и собраться.
Три расширяющихся белых дымных следа, коротко черканув по воздуху, устремились в сторону БТР ПАНа. РПГ!.. Ракеты ударили в левый борт бронетранспортёра. Машина дёрнулась, словно была не из металла, а из холодца. Тут же отлетели щитки радиаторов на корме. Просто подскочили вверх, словно были из картона. Из открытых люков на корме, выталкивая плотный дым, резануло пламя. Броневик просел на левый, пробитый борт. В вывалившийся правый бортовой люк выпали пару человек. Люди горели. Бойцы отделения, находившиеся за правым бортом «бэтэра», тут же бросились к товарищам, оттаскивая их на каменистую обочину и там сбивая пламя.
«Навал, 233‑й! Нападение на конвой. «Комод» ПАНа уничтожен. Горит!.. Как понял, Навал? Это 233‑й. Открываю огонь!» «233‑й, Навал понял. Нападение на конвой».
Он понял, млять! Он понял, мать твою!..
«Ирис, это Навал: доложи обстановку».
Неужели этот идиот не понял, что ПАНа нет?
«Навал, 233‑й: повторяю — ПАН Ирис уничтожен. Машина гори…»
Продолжая передавать, Вадим перекладывал вертолёт в левый вираж, стараясь погасить скорость и снос вправо, чтобы наложить прицел ИЛСа на то место, откуда был пуск ракет РПГ. Но ранее набранная скорость не дала этого сделать. Эрэсы ушли правее цели, вспучив каменную осыпь на склоне горы.
Ударная волна от мощного взрыва толкнула вертолёт назад. Дым и пыль заполнили всё видимое пространство впереди. Вертолёт, задрав нос, падал на хвост. В небе, в клубах дыма и пыли, вращались, падая огромные куски бетона. Переложив на вираж взбунтовавшуюся машину, Вадим стал выходить из зоны боя, чтобы оценить сложившуюся ситуацию и повреждения. Но на слух можно было определить, что турбины заметно «сникли». Бросив взгляд на приборы, Вадим заметил, что упала температура за контурами двигателей, также упали обороты. Пыль! Двигателя глотнули пыли. Включение ПЗУ немного исправило ситуацию. В остальном всё было в порядке. «Акула» и не такое могла выдержать. Скорее всего, был подорван мост. Не иначе. Так мог рвануть мощный фугас, а падающий железобетон мог быть только фрагментами разрушенного моста. Снова повезло, как тогда, с «Куршевым», когда взорвался целый сухогруз, груженный боеприпасами и топливом. Тогда волна достала вертолёт с полутора километров.
