«Литературных серебряковцев» подвергли тому же трагическому фарсу «суда», что и «литературных бухаринцев». Брызги крови на стенах расстрельного подвала в Лефортове — и крестьянских писателей, и пролетарских поэтов — перемешались, слились, как на знамени их государства.
Главное преступление у всех — хотели убить Сталина. Есть в этом и какой–то скрытый смысл, ведь главным их убийцей стал именно он, Сталин.
Конечно, никакими террористами наши герои не были и даже не могли быть. И все же с точки зрения сталинской власти они — преступники. Потому что сопротивлялись этой власти как могли — мыслью и словом. Потому что без свободы мысли и слова — поэта нет. Как при свободе мысли и слова — нет тирана.
Впереди одна тревога,
И тревога позади…
Посиди со мной немного,
Ради Бога, посиди!
<…>
Завтра, может быть, не вспыхнет
Над землей зари костер,
Сердце навсегда утихнет,
Смерть придет — полночный вор… —
так писал Сергей Клычков в одном из лучших своих стихотворений.
За ним пришли ровно в полночь, 31 июля 1937‑го. Случилось это на даче. Его жена Варвара Горбачева вспоминает: «Он зажег свечу, прочитал ордер на арест и обыск и так и остался сидеть в белом ночном белье, босой, опустив голову в раздумье. Смуглый, очень худой, высокий, с темными волосами, остриженными в кружок. В неровном, слабом свете оплывающей свечи было в нем самом что–то такое пронзительно–горькое, неизбывно–русское, непоправимое».
Обыск шел всю ночь — при свечах и фонариках. «Гостей» было трое. Дети спали…
И то же путешествие по тюрьмам, троица, как все у нас: Лубянка — Бутырка — Лефортово. Почему–то непременно все должно случаться три раза, как в страшных русских сказках: уже если война, то непременно три — две мировые и между ними гражданская, три революции подряд, будто одной мало, и та тройная матрешка, которой должен был соответствовать советский человек: пионер — комсомолец — коммунист, и расстрельная тройка, и Русь–тройка, что мчится незнамо куда. Есть в этом какой–то тайный код судьбы, метафора истории — считаю, мол, до трех раз, даю шанс, а там уж не обессудь.
Вот и Сергей Клычков виноват, судя по обвинению, трижды: сначала являлся активным участником мифической «Трудовой крестьянской партии», якобы занимавшейся вредительством в народном хозяйстве и разгромленной в 1931 году, затем имел связь с врагом народа Львом Каменевым и, наконец, вошел в состав террористической группы, возглавляемой поэтом Кирилловым.
