Критики обвиняли Макарова в психоиррационализме. Но такого фантасмагорического мрака, какой ждал его теперь, он и представить себе не мог. Никакого воображения не хватит! И все же многое, что случилось с ним в тюрьме, будто предвидел заранее! В сохраненной его женой, не опубликованной до сих пор автобиографической зарисовке «Как я себя погубил» писал:
«…А дальше приходит Великий Инквизитор. Неумолимый палач — сознание. Он, высокий, сморщенный старик, вытягивает длинный, сухой холст пергамента:
— А в чем социальный смысл сего творения?
Вместе с Великим Инквизитором приходит масса мелких палачей, и у каждого своя пытка».
На Лубянке Макаров попал в руки сержанта Семена Павловского, который отличался особой лютостью. А чего церемониться–то с врагами народа! Есть простой и безотказный способ расколоть любого, способ, старый как мир и к тому же указанный начальством, стало быть, узаконенный — кулак. Чего мудрить–то?
«Бить морды при первом допросе, брать короткие показания на пару страниц от «участника организации» о новых людях», — наставлял своих молодцов замнаркома внутренних дел Заковский. Один из исполнителей этого приказа, председатель расстрельной тройки по Москве и области М. И. Семенов, арестованный позже, рассказывал, что такая установка «вызывала массовые, почти поголовные избиения арестованных и вынужденные, клеветнические показания не только на себя, но и на своих знакомых, близких, сослуживцев и даже родственников, а также на лиц, которых они никогда не знали».
По следствию — и суд: «За один вечер мы пропускали по 500 дел и судили по несколько человек в минуту, приговаривая к расстрелу при рассмотрении дел «альбомным порядком»”.
Куда же смотрели партия и правительство и, главное, «величайший гуманист всех времен и народов»? А туда же. Без его ведома никто бы на такое не осмелился. Сталин даже не счел нужным это особенно скрывать — в своей шифротелеграмме 10 января 1939‑го разъяснил, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937‑го с разрешения ЦК ВКП(б) и что этот метод «должен обязательно применяться и впредь как совершенно правильный и целесообразный метод».
Так что с санкции, по прямой указке кремлевского пахана чекистские урки, человекообразные звери, превращали лица в «морды» и «били при первом до–просе». Без всяких там идейных заморочек и доказательств вины — примитивно, по кулачному праву. Такая система была внедрена и утверждена сверху донизу, по всей цепочке палачей — от Сталина до Павловского.
