— Я последую твоему совету, отец.
— Ну еще бы. Васода — старый пройдоха, который видит дальше остальных остолопов, протирающих скамьи Торговой Ассамблеи, он склонен быть на нашей стороне… Но, если ты будешь столь глуп, что сунешь в его слюнявую пасть палец — не сомневайся, руку он тебе отхватит по самое плечо. Будь добр, прежде чем заключать с ним какие-то соглашения, советуйся со мной. Что скажешь о наших мистиках?
— Они показали себя полезными и опытными людьми.
— В самом деле? Они говорят, что бодались с тиорскими колдунами, но верх взять так и не смогли. В критический момент помощь пришла не от них, а от моего сына, в одиночку ухитрившегося сжечь заживо не меньше пяти сотен тиорских кавалеристов. И, тем не менее, сын утверждает, что они показали себя полезными? — в глазах Архистратига сквозило недовольство. Видимо, семеро старых мистиков, нанятых Ассамблеей в поддержку армии, не произвели на него впечатления.
— Они совершенно правы. Если бы они не связали противника, мой удар погасили бы в зародыше. Конкурировать с четырьмя опытными мистиками я бы не взялся — а те, кто играл на стороне Тиорты, не заставляют сомневаться в своих качествах. Мне лестно твое доверие, отец, но обвинять Травинса, Бельгейма и остальных в некомпетентности, а меня — хвалить за решающий удар — все равно что отдать всю славу нашей победы конной гвардии, проигнорировав заслуги пикинеров.
Эта аналогия Архистратигу показалась вполне понятной. Он одобрительно хмыкнул, а Сейнарис мысленно поздравил себя с победой: за годы, проведенные при дворе, он хорошо разобрался, какие ответы нравятся отцу и вызывают его поощрение, а какие мысли вслух лучше не произносить. Как бы Тагерис ни ценил свое знание политики, он вовсе не такой прожженый интриган, каким хочет казаться.
— Кстати, тебе известно о том, что твоя сестра неизвестно куда пропала из лагеря? — Жестко поинтересовался Тагерис, наградив сына многозначительным и выжидающим взглядом.
— Она пропала? — Сейнарис сделал вид, что удивился. Отца в этом вопросе он не боялся — тот еще несколько месяцев назад дал понять, что предпочтет видеть наследником Ровандис именно принца, а не свалившуюся, словно снег на голову, принцессу. Тем не менее, напрямую они об этом не говорили — слишком опасно. Даже если один из них Архистратиг.
— Именно. Скучаешь по сестре?
— Ммм… Не очень.
— И не ждешь ее возвращения? — этот вопрос следовало понимать как «стоит ли ждать ее возвращения мне?».
