— Что вы думаете? — поинтересовался принц.
— Думаю, что плохо, — Милорадович таинственно понизил голос, — гвардия привержена Константину.
Принц внимательно посмотрел на военного губернатора Петербурга сквозь пенсне. Потом снял пенсне и посмотрел еще внимательнее.
— А какими сведениями вы располагаете?
Милорадович очевидно наслаждался таинственностью. Он в ней купался.
— Ничего определенного, Ваша светлость, — медленно сказал он. — Мне просто так кажется.
12 ДЕКАБРЯ 1825 ГОДА, СУББОТА, ДЕНЬ, АНИЧКОВ ДВОРЕЦ, С. — ПЕТЕРБУРГ
За все эти дни у Николая не было времени на то, чтобы приватно поговорить с женой. Она была замкнута, отвечала ему односложно и часами сидела в своем маленьком кабинете, где сводчатый потолок был затянут небесно–голубым бархатом, расшитым серебряными звездами. Это было ребячество — она пряталась там, как дети прячутся в домике под столом. За обедом он взялся объяснить ей, что происходит, но она почему–то не смотрела ему в глаза.
— Шарлотта, ты неправа! — не выдержал он. — Ты ведешь себя так, как будто я перед тобой в чем–то провинился. Впрочем, нынче все так себя ведут!
Она, тяжело дыша, вертела в руках массивный хрустальный бокал, низко опустив голову. Он посмотрел на ровный пробор в ее блестящих темно–русых волосах и снова испытал прилив жалости и вины перед ней.
— Шарлотта, — снова начал он, — что я могу сделать? Сегодня получено еще одно письмо. Я уже послал за Мишелем, завтра Государственный совет, я объявлю им волю брата, а в понедельник — самое позднее, во вторник — будет присяга. У нас нет пути назад. Шарлотта, прошу тебя, не плачь, это ни на что не похоже!
— Я не говорю, что ты виноват, — прошептала она. — Я должна была знать, на что иду, но мне было тогда все равно.
— О чем ты?
Шарлотта подняла голову. Она не была красива в классическом смысле этого слова, но ее лицо поражало своей болезненной нежностью. Она была особенно трогательна сейчас, в тревожном состоянии последних дней — красные глаза, под глазами нежные синие тени, синие прожилки на висках. После слез у нее всегда, как в лихорадке, горели щеки и крылья носа. Прозрачная зареванная фламандка с полотен Вермеера.
— Когда отец узнал о том, что ты будешь свататься, он сначала был против, — тихо сказала она.
— Ну да, я знаю, — Николай удивился. Какое это сейчас имеет значение?
— Да, но ты не знаешь, что Мария Федоровна, маман, ему тогда же намекнула, что ты наследуешь Александру, в обход Константина, и он сразу согласился. Я тогда не придала этому значения. Я влюбилась и была готова на все.
