— Что ты скажешь на работе? — спросила Наташа.
— Да найду, что сказать, — ответил после паузы Андрей, — скажу, что родители не хотят, чтобы я уезжал из дома, и не отдают документы, а я здесь жить хочу. Петровичу музыканты нужны, он за меня перед заведующим заступится. Зиму перекантуюсь.
— А потом?
— Потом что–нибудь придумаю. Голова на плечах есть.
— Голова–то у тебя есть, правильно говоришь. Наверное, не одной бабенке мозги запудрил.
— Не успел.
— Что не успел?
— Не успел запудрить. Некогда было. То пел, то сидел. Ты первая, кому запудрить попытался, и то не получилось. Видимо, нет таланта на эти дела.
— Ладно, — сказала Наташа, разливая остатки вина в бокалы, — допьем и пойдем спать, а завтра — будь что будет. У меня ведь тоже сейчас брат в зоне сидит.
* * *
Наступал Новый год. Андрей кое–как сколотил группу ребят, желающих играть на гитарах, нашел и девчушку–пианистку, которой поручил «Ямаху». 27‑го и 28 декабря с десяти утра и до одиннадцати вечера Андрюшина группа репетировала до изнеможения. Андрей никому спуску не давал и требовал строго. Ребята поначалу ворчали, потом смирились: их убедил пример самого Андрея, игравшего без устали и певшего до хрипоты. В репертуар он включил свои старые песни и одну наскоро сочиненную им накануне. Петрович попросил, чтобы они спели что–то про Новый год. Недолго думая Андрей взял песню со словами «А Новый год, а Новый год несет нам счастье новое».
Раза два на репетиции заходила Валентина Петровна, одобрительно кивала Андрею, не отрывая его от работы, и громко хохотала в фойе ДК. Директор Дома культуры хотел, чтобы ребята играли всю новогоднюю ночь, но дома Наталья закатила Андрею нечто вроде скандала, сказав, что они идут на встречу Нового года к Сашке с Валентиной, она уже им пообещала. Андрею ничего не оставалось делать, как уговаривать Петровича начинать вечер в девять часов, а заканчивать в одиннадцать.
— Все равно все домой Новый год встречать пойдут, — говорил он, — и мы с тобой не проклятые — отметим за семейным столом.
Петрович тяжело вздохнул, но согласился.
— Может, к нам придете? — спросил он Андрея. — Приходи, Андрюха, посидим, наливочки попьем, пивка домашнего. Галка такой пирог состряпала…
— Не могу, Степан Петрович, сам видишь, человек я теперь подневольный.
* * *
Выступление группы прошло скверно. Нет, ребята старались вовсю, но их почти никто не слушал: уже в девять вечера добрая половина молодежи, пришедшей на вечер, едва держалась на ногах. В зале курили, не стесняясь пили из горлышка вино и водку, свистели. Когда нужно было танцевать танго, молодые невежды начинали дергаться, образовывая круг. А один, стриженный наголо, и вовсе впал в экстаз: упал на колени, изогнулся и пытался, закинув руки назад, достать ладонями пол. При этом он не забывал извиваться музыке в такт.
