— Как же ты угадала?
Приходит Виталик. Она так хвалила, как мы выглядим, что я думала: Виталик постарел. Ничуть не бывало. Джинсовый, худой. Из тех, кто не нажил ни денег, ни пуза, ни лысины… Я не узнаю его, встретив снова. Она моет для сына чашку — четвертой нет. Ревниво думаю: пришел с пустыми руками, не принес матери и полбулки хлеба! Достаю пачку фотографий. Е. Н. смотрит внимательно, жадно. Рассматривает наш дом, «сталинский», с облупившейся штукатуркой, передает Виталику, с тоской произносит:
— Надо же, нормальные дома… Снег. Трещины на асфальте.
Он отвечает ей долгим взглядом. Может, он лучше, чем кажется?
— О, я помню, у нас дома была такая.
Он помнит! Я привезла фотографию, словно знала, что все оставлено дома: последний звонок, мы с Леней, Е. Н. и Надежда Игоревна. Виталик передает нам письмо для сына и стодолларовую купюру:
— Если вас не затруднит… здесь пермский адрес.
Нам пора.
— Ну что, ребятки, больше не увидимся?
— Мы еще два дня в Иерусалиме.
— Нет–нет. Уж и так столько времени мне уделили.
В подъезд выходим без Виталика. Она еле передвигает ноги. Господи, за что ей это… Спускаться не будет. Прощаемся, обнимаемся. Какая она… бестелесная, хрупкая… Идем, оглядываясь. Елена стоит в подъезде у стеклянной стены, тихонько машет.
Таксист уточняет адрес. Твержу заученно:
— Рашбаг. Арбаим вэхамэш.
Мы с Леней почти не разговариваем. Обсуждать нечего. Как она постарела. Как больна! В какой нищете живет… И какой гад этот Виталик! «…Что они сделали с Бренером». Кто они? Не о чем говорить. Мы оба думаем одними словами.
У Фимы даем себе волю. Описываем визит в деталях. Возмущаемся. Не принес матери и полбулки хлеба! Все возмущаются вместе с нами, все вспоминают, сколько добра бросили в старой квартире. Женя считает, у них все еще много лишнего. Фима встревает.
— Иринка, ну ты же видишь, какое мне отдали кресло?
— Фима, ты еще свой фотоаппарат покажи!
— А в чем дело? Шикарный фотик. Я купил его сам.
— Теперь это называется сам?
— Слушай, Бэлка, надень намордник! Все знают, что я нищий! Я клянчу у Жени на водку. Леня, чтоб ты знал, как ты меня расстроил своим «Абсолютом». Сколько простой водки можно взять за него?
— Меня взяли бы на таможне. Не плачь, Фима: я куплю тебе новую водку.
— Все, я спокоен. Дай посмотрю, что у тебя с часами.
Мне кажется, я в другом мире. С моим что–то произошло. Будто фильм включили с середины и без звука: не могу подключиться, не испытываю эмоций. Женя смотрит с сочувствием. Бэла не одобряет.
