Я пришла поступать в новую школу и вдруг забыла, что евреи не годятся мне в мужья: первым в списке шел Женя Айзенберг. Об Айзенберге говорили каждое лето. Перед сном в пионерском лагере в палате сперва галдели, перекрывая друг друга, затем стихийно снижали шум, попадали в поле рассказчика и слушали про Шерлока Холмса, про страшное убийство в соседнем дворе, про романы старших сестер. О своем начинали шептаться позже — после криков вожатой чей голос еще хоть раз услышу — пойдет комаров кормить. О своем шептались с соседкой — с головой накрывшись общей простыней. И только девочки из седьмой английской школы рассказывали об одноклассниках вслух, всей палате — будто речь шла о кинозвездах. Эти мальчики, эти девочки были для нас героями светской хроники, и каждое лето — семь лет подряд — героем хроники был Женя Айзенберг.
Я видела его мельком, на олимпиадах, и теперь, обнаружив в списках класса, решила, что он–то и станет моей судьбой — Айзенберг, интеллигент в третьем поколении. У него было удивительное лицо, бледное и подвижное, и веселые глаза, которые моментально становятся грустными. Он был склонен к исканиям и сомнениям, он передумал уходить из английской школы, а я… я к первому сентября накрутила такие кудри! Я присматривалась к новым одноклассникам, по инерции отмечая евреев: Миша Шнайдер, Боря Бегун… эта школа не хуже английской, но где же звезды, где настоящие звезды?! Тут–то Ленечка и влетел в наш класс, как комета.
Не так давно я рассказывала приятелю, какие глаза были у Лени в тот миг, и он сказал:
— Ты влюбилась во взгляд. Это любовь с его первого взгляда.
Я влюбилась не сразу, я растерялась: он появился, — и рядом оказались другие звезды. Они учились здесь с первого класса: Стрельников, Якушев, Иванов и Горинский. Герои местной хроники, донжуаны, спортсмены, оказавшись в спецклассе, они решили показать всем занудам, как надо жить, когда тебе пятнадцать. Я со своим ожиданием любви прекрасно вписалась в эту компанию, — я и Иринка Васильева. Главную тему наш культмассовый сектор обозначил на первом же вечере: посвящение в физики превратилось в церемонию венчания. Сценарий не разглашали, и Зоря Исааковна только ойкнула, увидев меня в фате, обклеенную формулами равноускоренного движения. Леня олицетворял собой 9‑й «г», Стрельников с Васильевой держали над нашими головами вольтметры, Сережка Якушев сотрясал оконные стекла: «Венчается раба божья физика рабу божьему 9‑му «г» классу…»
