А что Виталик? Виталик рано женился, работал в библиотеке, где еще мог работать этот маменькин сынок! — мы сами решили, что он маменькин сынок, она мало о нем говорила. Она всегда интересовалась Лениными стихами. Я не любила, стеснялась, когда Леня читал, мне казалось, будто он обнажается. Однажды сказала ей об этом.
— Понимаю, это как если б Виталик читал публично…
Так мы узнали, что Виталик тоже пишет. Он поступил в аспирантуру, в Ленинград, занимался Блоком — Леня ему даже завидовал.
На последнем году аспирантуры я родила девочку, недоношенную, слабую. Родители переехали в Свердловск. Я прилетела к ним выхаживать ребенка, не догадываясь, что меня ждет остановка во времени: я никого не знала в этом городе… Мне приснилось, что Елена Николаевна овдовела. Не помню, долго ли я собиралась с духом, но когда я ей позвонила, ответил надтреснутый старческий голос, — я не сразу узнала ее.
— Елена Николаевна? У вас ничего не случилось?
— Случилось, Иринка… Умер Вольф Соломонович.
— Я так и знала.
— Как ты почувствовала?
— Приснилось… Как вы там?
— Очень плохо… Как же еще?
— А разве вы не были готовы?! Вы же знали, что ваш муж уйдет первым?
Ему должно быть восемьдесят пять, я посчитала.
— Ох, Иринка! Не трогай ты этого…
Я пыталась потрогать пальчиком горе. Горе, такое горе было в ее интонации, что я впервые ощутила: и утраты невосполнимы, и концлагерь не заживает. «Интонация, — учила она, — в тексте так важна интонация».
— А что теперь?..
— Не могу здесь оставаться. Поеду к Виталику в Кокчетав, у них комната в общежитии…
— Можно я вам письмо напишу?
— Да я буду счастлива, Иринка!
Я слышу эту интонацию, как сейчас: «Да я буду счастлива, Иринка!»
— Ну, вот, слава богу, а то у вас был такой голос… как у интеллигентной старушки.
— А кто ж я по–твоему? — как хорошо она рассмеялась! — Уж не знаю, как насчет интеллигентности… Пиши адрес: «Казахская ССР…»
Но я ей не написала. Я представляла себе общежитие, обтрепавшиеся конверты на вахте и пугалась, что письмо затеряется, и заранее воображала свои мучения в ожидании ответа… А может, я не хотела знать ее тещей–бабушкой, просто матерью при каком–то Виталике.
