И мне вдруг захотелось быть на месте Марины. Захотелось свойских отношений с этим похабником из пионерского лагеря. Чтобы можно было болтать о чем угодно, забегать на запретную территорию, дразнить друг друга, обижать и осаживать. Чтоб в родительский день вдруг покраснеть: «Вот этот, этот — наш барабанщик». А потом терзаться, грустить в темноте, выбирать его в «ручеек» и пропускать белый танец. И прощаться, — на костре! — и обмениваться адресами. «Мама, я взяла его адрес». — В десять лет с мамой так легко! — «Зачем?» Соврать, если не понимает: «Напишу письмо». Да мама, ни зачем, а чтоб взять у него адрес! Чтоб екнуло в груди, чтоб перед сном улыбаться и чтоб было это ни зачем не нужно. Чтоб сейчас, тридцать лет спустя, достать в памяти из–под стопки учебников мятую бумажку: «Коммунистическая, 218, кв.3…» Мне не нравилась своя оболочка благопристойной сорокалетней дамы.
Следующий день был моим днем рождения. Я приняла экзамен у двоечников, забежала к Зое и опять попала на английский.
— Простите, — чинно обратился Чмутов ко мне, — вы второй день здесь присутствуете, вы тоже английский преподаете или…
Он говорил спокойно, не интонируя, как человек, умеющий обращаться с дамой в пиджаке.
— Нет–нет, моя дочь собирается в эту школу. Мы приглядываемся.
— А, пожалуйста, пожалуйста.
После урока он быстро вышел, тут же вернулся и упал передо мной на колени.
— Извини, матушка, не признал! Ты, оказывается, Ленюшки Горинского жена, — он поднес к губам мою руку, поднял брови, завел ко лбу глаза, он прямо–таки вылез из своих глаз, заглядывая в мои! — Ленюшка–то мне с книжкой помог, я ему в предисловии благодарность отписал. Книжка выйдет, так подпишу, подарю, — он поднялся с колен. — Чудеса, да, Иринушка?
— У меня сегодня день рождения.
— Поздравляю, матушка, поздравляю, — он говорил мягко, густо, обволакивая. Выбежали первоклассники, Чмутов пошел собирать сынка. Я заглянула к ним в раздевалку.
— Говоришь, я Ленюшки Горинского жена? А еще–то я кто?
— Хочешь, чтоб узнал? — он глянул сухо, серьезно.
— Да, хочу.
— Ну, ладно. Еще спознаемся.
Через пять минут заехал Леня. Вслед выскочил мистер Дон Кихот:
— Как, уже уходите?!
— Да, у меня сегодня день рождения.
— И вы потратили его, чтоб наблюдать наше безобразие?! Вам понравилось? Вы слышали Танины стихи? Гениально, совершенно гениально! А про свободу, про философию щуки, вы заметили этот подтекст? — он подносил свои длинные пальцы к глазам, томно щурился. — Вы почувствуйте, как это тонко: чтобы щука исполняла желания, ее надо отпустить. Гениально…
