Мы с Анжелой шли, как будто бы не касаясь земли, и ни о чем не говорили, а только улыбались друг другу. Нам и так все было понятно. И было нам хорошо–хорошо.
Вот только пчелы, деловито летавшие над цветами, жужжали все громче и громче. Я знал, что нам с Анжелой они совершенно не угрожают, но их жужжание становилось все более утомительным.
Тогда я открыл глаза, и попытался взглянуть на себя.
На мне и в самом деле была моя ночная рубашка. А сверху — легкое одеяло.
Я перевел взгляд чуть в сторону. Рядом и в самом деле была Анжела! И она держала мою руку в своей.
Только она была не в ночнушке, как я, а в нарядном синем платье с белыми оборками и в белых колготках.
Держа мою руку в своей, Анжела сидела на стуле рядом с постелью, в которой лежал я.
— Привет! — сказал я Анжеле, еще не вполне соображая, что со мной, и где я нахожусь.
— Привет… — ответила Анжела, и шмыгнула носом. Глаза ее подозрительно блестели.
— Ты это что, плачешь?.. — удивился я.
— Нет, это я так. Тебе показалось!..
— Ну ладно, пусть показалось. А почему это я у вас дома?
— Это не ты у нас, а я у вас дома! Твоя мама пригласила нас на примерку. И только мы приехали, как привезли тебя!.. Андрей Витальевич тебя на руках внес! Твоя мама так и побледнела! А потом мы услышали, как ты сопишь!..
Анжела опять шмыгнула носом.
Я задумался. Ну надо же было так вырубиться!
— Давно это было? — спросил я.
— Часа два назад.
Я слегка пошевелился в постели.
— А кто меня переодел?.. — задал я не очень умный вопрос.
— Твоя мама, конечно. А моя мама ей помогала! А Елена Павловна все повторяла, что это она во всем виновата!
— Елена Павловна?..
— Ну да. Твоя мама стала ее утешать, и потом они все вчетвером пошли на кухню пить чай. Андрей Витальевич немножко посидел с ними, и умчался по делам. А Елена Павловна осталась. Она сказала, что просто не может никуда ехать.
— Любят же они чай пить… — пробормотал я. — А Андрей Витальевич — это кто?..
— Ну, он же вместе с Еленой Павловной приехал!
— А… Принц–король! — пробормотал я.
Анжела открыла рот и просияла.
— Точно! — шепотом воскликнула он. — Я тоже что–то такое почувствовала!..
— Еще бы не почувствовать. — усмехнулся я. — А что это там жужжит?..
— А… Это они все трындят о своем, о женском!..
Анжела пренебрежительно махнула свободной рукой. И в самом деле, с кухни доносились приглушенные женские голоса.
— Да уж, любят они потрындеть… — усмехнулся я.
— Это твоя мама их так разговорила. И вообще, я заметила, что всем очень нравится с ней общаться!
