Один был сильный, другой — слабый.
Сильный мог одним словом остановить сердце слабого.
Сильной была женщина.
И она произнесла это слово.
Как он её убил, он не помнит.
Она начала хрипеть, он выбежал на улицу и стал звать на помощь.
В машине он держа её за руку, целовал в разбитые губы.
О том, что убил её, узнал в тюрьме.
Хотел повеситься в камере — вынули из петли.
Умереть не дали.
Жить тоже.
…Жизнь свою он не защищал — она у него кончилась там, в подъезде. Пытался защитить любовь.
Наверное, таких кассационных жалоб не увидишь, хоть сто лет проживи. Он возражал на приговор суда: двенадцать лет лишения свободы за умышленное убийство, — но возражал тому, что его обвинили в умышленном убийстве.
Слово "умышленное" его потрясло. Одно это слово, не арифметика, не цифра двенадцать. Да нет, нет, убивали его все время именно слова.
Вот что он написал в кассационной жалобе:
"Я любил и люблю Л. и не могу спокойно жить, зная, что меня обвинили в умышленном убийстве, в том, что я сознательно пошел на преступление.
Я не прошу Верховный суд о снисхождении, а прошу лишь правильно разобраться в моем деле и дать правильную оценку.
Если я в чем-то ошибаюсь и мои действия квалифицированы правильно, прошу Верховный суд изменить мне меру наказания, приговорив к исключительной мере".
…Я искала те слова и нашла их в тонкой зеленой тетрадке: "Она мне сказала, что я ей больше не нужен. Я растерялся. Спросил, зачем же ты морочила мне голову с квартирой, с обменом. Она заявила: "Если тебе жалко денег, то ты как взрослый человек должен понимать, что те простыни, которые ты измял в моей постели, стоят дороже, а если ты будешь мне счет предъявлять, я тебя посажу".
Мол, простыни — и те мять не научился.
Импотент, короче.
Постановлением Президиума Верховного суда РСФСР от 28 июня 1989 года Виктору переквалифицирована статья и изменен срок отбытия наказания. Теперь это не умышленное убийство и вместо 12 лет — 8 лет лишения свободы.
Преступление или суицид: уточнить забыли
А может, и правда: все, чему суждено произойти, едва мы появляемся на свет, уже записано где-то, а мы, простодушные, думаем, что все зависит от нас. Или от тех, кого мы любим. Может, и в самом деле люди, которых мы встречаем, предсказаны нам и никто не оказывается на нашем пути случайно. Так или нет? Спросить не у кого, да и не всякому нужен ответ. Но одно я знаю точно. Я никогда не забуду, как Вера Николаевна пришла ко мне тогда, десять лет назад, и как тихо она плакала. Дом ли у неё сгорел? Последнюю копейку украли? Да нет. Те слезы громкие, а эти были беззвучные, и у кого есть дети, тот ни с чем не спутает боль от того, что не можешь помочь своему ребенку.
