Очевидно, скрытой пружиной всех этих мутных выбросов было ощущение собственной никчемности. Сейчас это принято именовать комплексом неполноценности, но комплекс — это все же нечто сложное, неодномерное, а здесь я неодномерности не чувствую. Скорей, острое ощущение — острое, но только одно. Потому что, будь их несколько, много, не могло бы, наверное, случиться то, что случилось. Хотя бы только потому, что вторым номером у взрослого мужчины, имеющего ребенка, в списке ценностей — после собственной персоны — мог все же оказаться сын… Ну не вторым, так третьим, пятым…
В тот день все было, как всегда. Жена в 6 утра ушла на работу. Павлов остался дома с четырехлетним Костей и шестилетним Маркосом.
Часам к девяти в гости пришел сосед с бутылкой. Когда бутылка кончилась, пошли в магазин. Там помогли разгрузить машину с продуктами, им дали бутылку вина. Вроде бы за вином ходили два раза, но Павлов не помнит точно. Правда, не помнит. В начале второго сосед ушел домой спать. И Павлов остался с детьми один.
А потом — все, что было потом, мы знаем только из рассказа Маркоса и из обвинительного заключения. Обвинительное заключение, в свою очередь, реконструкция событий, которые в принципе реконструкции не поддаются.
Виной всему стал самолет. Маркос сказал, что они с Костей хотели взять игрушечный самолет, и с этого все началось. Павлов с женой и детьми занимал половину маленького одноэтажного домика. Комната, кухня и крошечная прихожая. Очевидно, дети играли там же, где пили папа и дядя Леша. И чем-то папу рассердили. Вот самолетом, кажется…
Около трех часов Костя прибежал к соседям. Заплаканный, босой, без штанов, в одной рубашонке. Одна щека у него сильно распухла. Видно было, что ребенок избит. Следом за ним появился Павлов. Соседка попыталась была оставить мальчика у себя, но Павлов молча взял его и унес. Вот и все. Остальное видел Маркос.
Из обвинительного заключения:
"То обстоятельство, что потерпевший прибежал к Тимошенко (соседка. О.Б.) с опухшим лицом, раздетый, босой, сильно плакал, указывает на длительность причиненных страданий… Павлов Н.А. начал истязать сына до 15 часов, а после того как сын смог убежать от него к соседям, он забрал его домой и продолжал истязания.
Несовершеннолетний свидетель Алексашкин М.М., 1987 года рождения, являющийся братом потерпевшего, так рассказывает о событиях 14 апреля 1993 года: мама была на работе, а папа пил водку с дядей Лешей. Он и Костя хотели взять самолет, а папа стал бить Костю. Костя спрятался под его кровать, но папа достал оттуда Костю и стал бить руками по голове, оцарапал его. Бил много. Он и Костя плакали, Костя звал его на помощь. У Кости была кровь. Он, Костя, лежал на своей кровати, потерял сознание. Папа бил Костю головой об стенку, потом ножом разрезал Косте попу. Костя уже не кричал. Папа "кидал Костю под меня", бил ремнем. Папа раздел Костю догола, у Кости текла кровь, он ещё дышал, а "глазки были наверх". Папа мыл его тряпкой, смывал кровь. Папины руки были в крови. Потом папа лечил Костю зеленкой. Потом он положил Костю на его кровать и стал трезвый. Папа хватал Костю за половой член".
