— милая, 32 квартала по жаре… я весь выгорел.
она продолжала стараться. у нее был не язык, а наждак, и она знала, как с ним обращаться.
— милая моя, — сказал я ей, — я — социальный ноль! я тебя не заслуживаю! смилуйся, пожалуйста!
как я уже сказал, у нее хорошо получалось. некоторые могут, некоторые — нет. большинство знает просто старомодный отсос. Линда же начала со ствола, с левой стороны, от него перешла к яйцам, затем от них снова к стволу, туда, где волос меньше, изумительно энергично, НИ РАЗУ НЕ ДОТРОНУВШИСЬ ДО САМОЙ ГОЛОВКИ, НИ РАЗУ. в конце концов, она заставила меня стонать так, что потолок качался, и рассказывать всевозможные враки про то, что я ей сделаю, как только окончательно поставлю свою жопу на ноги и перестану богодулить.
затем она кончила и взялась за мою головку, обхватила ртом мой хуй примерно на треть, чуть–чуть сдавила и соснула, по–волчьи так прошлась зубами, и я кончил СНОВА — уже в четвертый раз за эту ночь. меня вывернуло полностью. некоторые тетки знают больше, чем вся медицина.
когда я проснулся, все они уже встали и оделись: выглядели они хорошо — Линда, Джини и Ева. они пихали меня пол одеялом и хохотали:
— эй, Хэнк, мы живого пошли искать! и нам похмелиться нужно! мы булем у Томми — Хай!
— ладно, ладно, до свиданья!
они ушли, виляя жопами в дверях.
все Человечество обречено.
я уже совсем было заснул, как зазвонил внутренний телефон.
— ну?
— мистер Буковски?
— ну?
— я видела этих женшин! они вышли из вашей комнаты!
— откуда вы знаете? у вас в доме 8 этажей, и на каждом — десять–двенадцать комнат.
— я знаю всех своих постояльцев, мистер Буковски! у нас тут все — уважаемые рабочие люди!
— да?
— да, мистер Буковски, я этим домом управляю уже двадцать лет, и никогда, никогда не видела такого безобразия, которое у вас творится! у нас всегда тут уважаемые люди жили, мистер Буковски!
— ага, они такие уважаемые, что каждые две недели какой–нибудь сукин сын влезает на крышу и ныряет вниз головой прямо на цементный козырек вашего подъезда, между этими вашими фальшивыми кактусами в кадушках.
— у вас есть время до полудня, чтобы выехать, мистер Буковски!
— а сейчас сколько?
— восемь часов.
— благодарю вас.
я повесил трубку. нашел алку–зельцер. хлебнул из грязного стакана. потом нашел вина на донышке. раздвинул шторы и выглянул на солнце. мир суров, в этом ничего нового, но трущобные ночлежки я ненавижу. мне нравятся маленькие комнатки, местечки, от которых можно как–то отбиваться. женщина. выпивка. но никакой ежедневной работы. именно это у меня никак не срасталось. я недостаточно умный. я уже подумывал прыгнуть из окна, но никак не мог себя заставить. вместо этого оделся и спустился в Томми — Хай. девчонки ржали за дальним концом стойки с двумя какими–то парнями. бармен Марти меня знал. я отмахнулся от него. денег нет. сел просто так.
