Для всех, кому ещё бездонней небо.
Я обнимаю тех, кто изневолен
Своей души изъеденным мочалом,
И возвращаю горький поцелуй
Тому, кого залил бы алкоголем
И позабыл бы все его начала
Средь первозданных одиноких струй.
Так возникая в отраженьи судеб,
Растянутых в тугие струны буден
В несовершенных святотатствах уст,
Мой жалкий профиль, утомлённый трутень,
Бежит от края, что чрезмерно люден,
К иному краю, что чрезмерно пуст.
Мне ещё многому так надо научиться,
Мне ещё многому так надо научить.
Такая сложная наука — просто жить
И не ловить за хвост несчастную синицу.
Мне ещё много надо серых журавлей
Поймать средь неба вверх подвешенных пределов
И, разрыхляя свет, по выделке небелый,
Разбережать в себе остаток светлых дней.
Мне ещё много ненаписанных стихов
Пропеть хотелось бы, хватило б только силы,
Чтобы не вышли эти песенки плаксивы,
Как то бывает с приближением годов.
Мне ещё многое придется позабыть,
И даже то, — узнать что предстоит лишь,
И к этой жизни, видимо, привыкнешь,
Лишь как придет пора отвыкнуть жить.
Завороженный творогом,
Нежным творогом зим,
Всё, что было мне дорого,
Растерял и забыл.
Всё, что было мне значимо,
Важно больше не мне,
И в чертах обозначенных
Календарь на стене.
Расколоченным омутом
Бьётся сердце забот,
И каким–то поломанным
Выдаётся восход.
И каким–то не выданным
Замуж или врагу
Возникает предвиденье
Острой боли в боку.
Не витаю в сознании,
Как в пергаментах грез,
А хромаю в старании
Урезонить невроз,
И брожу незамеченный
Средь творожности зим,
Как больной обесцвеченный,
Лишь с тобой не один.
От гениев всегда несёт загробьем,
Не столько хладом, сколько хладнокровьем,
А также неприступным веществом,
Которому не стоит за столом
Искать сравненья или же подобья
С банальностью учебного пособья.
И каждый божий протрезвелый шквал
Нас, обуяв потребностью похвал,
Ведёт к столу с уверенностью дерзкой,
Что в этот миг писать бы впору фреcку
С нас, оседлавших стул, как пьедестал.
Но то — не так совсем, не так, оставь,
Не разменять фантазию на явь,
Не различить ни калек, ни пророчий,
И гений — только узник многоточий,
В реке забвенья плещущийся вплавь.
Я взял вас в сеть, скупого мира дни,
Кроша сухарь метеоритным ливнем,
Гордясь клыком или же лучше бивнем,
Ловя на кухне шкурки ананаса,
Плода и символа моей родни,
Буржуев злостных и жильцов Парнаса.
И так не по–монашески влюбясь,
Едва ль кичась заученным наречьем,
Глотая горечь беленьких пилюль,
Плету я нескончаемую вязь
Непроходимой сети человечьей,
Ловя в нее то дни, а то часы,
