Погуляв некоторое время в Баргузинском заливе, основная масса омуля огибает полуостров Святой Нос и к середине июля добирается до Сосновской губы. Рыбы приваливает к берегу так густо, что в губе вода кипит, как в котле. Вот тут и успевай добыть серебристого большеглазого красавца. Кто удалее да смекалистей, тот больше упромыслит, а кто тяжелый на подъем, тот может и с пустыми бочками вернуться домой.
Наконец «Красный помор» обогнул Сосновский мыс. Сидевшие на палубе рыбаки увидели в самом углу залива несколько домиков центральной усадьбы Баргузинского соболиного заповедника, а чуть поближе, у Красной речки, — рыбодел — небольшой деревянный сарай, в котором рыбаки солили добытую рыбу.
У рыбодела торчала лишь одна лодчонка, а остальные чернели на фоне желтых песков, за речкой Кудалды.
— Тянут у самой Шумилихи, — присмотревшись вдаль, проговорил Петр. — Много-мало, все равно добудут. Свежей рыбкой разговеемся.
Рыбаки весело заулыбались.
«Красный помор» бросил якорь против рыбодела. Рыбаки проворно подтянули свою лодку и быстро, заняв каждый свое место, стали дружно грести к берегу.
Из рыбодела вышла женщина.
Увидев ее, Петр улыбнулся.
— Охо, мужики, это тетка Лагуниха нас встречает. Она-то уж накормит! Хлебосолка, каких мало. Только не смейтесь, когда она заговорит.
— А пошто? — спросил Яков Лисин.
— Язык у нее плохо привешен. Вместо «рыбодела» она говорит «маранель», а если нужно сказать: «работаю на пункте», скажет: «работаю на кунте». Один раз рассказала про свое детство: «Таперь ребятенки как у Христа за пазухой живут, а вот мне пришлось с восьми лет у купца Купера в няньках работать. Ладно, добрый был, даже на курок меня возил».
— Куда возил? — смеясь спросил Вовка Тулбуконов.
— На «курок», значит, купец ее возил на курорт. Знамо дело, не лечиться, а нянчить купеческих ребятишек.
Лодка мягко стукнулась о золотистый песок. Петр первым подошел к женщине и, радостно улыбаясь, поздоровался:
— Здравствуй, тетка Настасья! Чо, узнаешь?
— Трастуй, трастуй! — черные глаза внимательно оглядели Петра. — А ты тей, тынок?
— Помора Сидора Стрельцова… Должна бы помнить меня. Я крестник Петра Васильевича Богатых, лет пять назад рыбачил в его бригаде, а ты у нас была поварихой… Зимой неводили в Крутой губе, а летом приходили в Сосновку.
— Петка! Ой! — обрадованно воскликнула Лагуниха и схватила Стрельцова за руки. — Ой, како матерый! Чисто медмедь!.. Как можно узнать-то тя!..
— А ты, тетка Настасья, нисколько не изменилась.
