— Не-е, пошто так… Бабе дома сидеть нада… Э-э, там на ферме коров доить, скотишко обихаживать мала-мала…
— А на то, батенька мой, она и баба, чтоб кормила мужика! На ядрену мать держать ее тогды! — цыган весело рассмеялся, цокнул языком и попросил закурить.
— Ук-ты-ы, кака веселый, — подавая кисет, улыбнулся Самагир. — Что болит-то?
— Нога, батенька… нога замучила, гниет, окаянная. Эх-ха, стерва! — глотнув дыму, цыган спрятал самокрутку под одеяло, взял больную ногу и начал раскачивать ее, как ребенка. — Гангрена, чухашь, батенька, чем пахнет дело-то… дохтурша сказала, что оттяпает ее. Отплясал Игнашка Золотарь, и все тут! — Цыган снова затянулся и, взглянув на Самагира погрустневшими глазами, опустил кудрявую голову. — Отплясал, батенька, — чуть слышно прошептал он.
— Где работаль?
— Тружусь, батенька мой… слесарничаю в гараже леспромхоза.
— О-бой, шибко ладный ты мужик. Я думаль, ты ездиль туды-сюды… шаляй-валяй, как медведь-шатун.
— Не-е! Теперь я не кочую, хватит мерить белый свет.
После завтрака Самагир задремал. Кто-то осторожно погладил одеяло. Открыв глаза, Осип увидел Андрейку.
— Ты, Ондре, когда приехал?! — обрадованно спросил старик.
— Сегодня утром… был в школе. Наш класс занимается с обеда.
— Шибко отстал?
— Догоню. — Живые черные глаза тревожно скользят по исхудавшему лицу, по толстой руке в гипсе.
— Скоро, Ондре, снова пойдем в тайгу, — заметив тревогу в глазах мальчика, успокоенно сказал старик.
— Вот и хорошо. Бабай, я еще раз ходил к пещере Покойников.
— Пошто?
— Там я обронил книжку из библиотеки.
— Нашел?
— Нашел.
— Вот и хорошо.
— Бабай… Это Кеха свалил на тебя…
— Чо свалил? Какой Кеха?
— Который у нас жил… Он столкнул на тебя снежную глыбу.
— Ты чо баишь, паря!
— Он… Я снова был на скале, там за дерево привязана веревка… Он за нее держался, а ногой столкнул снег… Следы-то остались на кромке снега, все видать.
— О-бой! Сын барсука и вонькой росомахи! Убил мою Чолбонку и меня хотел отправить в Страну Духов, в Нижнюю землю.
— Бабай, я сразу понял, что Кеха обманул меня.
— Как обманул?
— Он после обвала обежал вокруг пещеры и сказал мне, что человек успел уйти, а когда я искал тебя, то никаких следов не было.
Самагир сурово нахмурил седые брови. Темно-медное лицо стало сердитым и упрямым. Задумался. Зачем-то потер небольшой с горбинкой нос. Черные глаза стали жесткими, заискрились злыми огоньками.
— На-ка, Ондре, трубку, запали-ка ее.
Мальчик быстро раскурил трубку и подал Самагиру… Осип несколько раз затянулся и немного успокоился.
