В итоге мы оказались кругом виноватыми! И своего-то мы не разглядели, и стреляли-то мы на поражение, и девчонок на заднем сидении не увидали, и вообще.. нас самих надо расстрелять! Надо сказать, что такие угрозы в ДНР — не совсем пустой звук. В условиях отсутствия устоявшейся государственности власть невольно попадает в руки тех, кто совершенно не умеет ею пользоваться, к тому же и сама обстановка войны зачастую не оставляет никаких возможностей для соблюдения хотя бы видимости закона. Да и какого закона-то? Вот и получается, что нередко приговор вершится на месте, без следствия и суда…
Нас между тем «прессуют». Нам грозят. Нас обещают то расстрелять, то посадить в яму и забросать гранатами. Что-то объяснять и доказывать нашим будущим палачам бесполезно, это я понял довольно быстро.
Время томительно тянется, мы сидим в холодном подвале, в полной неизвестности. Наконец, наши конвоиры-надсмотрщики устают и замолкают. В голову начинают лезть разные мысли…
Вот ведь как бывает, а? Только что мы задерживали других, а тут оказались задержанными сами. Что бы это значило? Урок против тщеславия? Но какое тщеславие, если я ехал на это задание с отвращением?
Ну так что, расстреляют ли нас? Вполне возможно, здесь этим не шутят.
Или только попугают, да передадут военной прокуратуре — в ДНР эти органы уже созданы, они работают. И что тогда? Посадят? Буду срок мотать на старости лет? И за этим я сюда ехал!?
Раненый водитель? Мало ему досталось! Всё вышло из-за его дури и наглости — остановись он сразу по нашему требованию, ничего бы не было. Так нет же, надо крутизну свою показать!
Раненые девчонки? Вот этих по-настоящему жаль. Выживут ли? Вряд ли… Для автоматных пуль жигулёвское железо — что бумага, девчонок там изрешетило насквозь, и странно, почему они не умерли сразу. Какая-то из них доводится сестрой кому-то из командиров этой енакиевской части, другие тоже, судя по всему, близки местным военным. Девушки ни в чём не виновны, думать надо было везшему их водителю, но вся злоба обрушилась на нас. У меня самого трое детей — сын и две дочери, и я живо представил, каково было бы, попади они в подобную историю…
Ну так что? Чего ждать-то? К чему готовиться? К позорной смерти от пуль товарищей по оружию? Наверное, да… наверное, расстреляют. Конвоиры злы не на шутку.
Страшно? Ничуть! А вот гадко — да! Гадко до отвращения, гадко до тошноты, до сухости во рту, до комка в горле. Мне нечего бояться смерти, об этом надо было думать до отъезда в Новороссию, но и быть расстрелянным своими совсем не хочется.
