Нет пайки, нет культуры, профессор, — сказали они, уходя.
Переводят нас в центр, охранять «Макдональдс», — объяснили охранники.
Туда люди поесть ходят, дипломаты всякие…
А из–за кресла ты на нас зла не держи, профессор, — попросили они.
И ушли с креслом–качалкой. Правда, оставили Лоринкову автомат «Калашникова» и пару рожков. Поначалу было непривычно, но потом Лоринков втянулся и уже сам добывал себе боеприпасы. Двери музея он заколотил изнутри, как и окна на первом этаже, и понаставил ловушек. В одну из них, пока Лоринков беседовал с послом, попал третий секретарь. Поскользнулся на специально подпиленной ступеньке, коротко вскрикнул, и упал, свернув шею набок.
Что же, плюс одно место на борту, — сказал посол.
Возьмете с собой кого–то еще? — спросил он Лоринкова.
Я не поеду, я же сказал, — отказывался Лоринков.
Не упрямьтесь, — просил посол.
Судьба дает мне уникальный шанс… — сказал честолюбивый Лоринков.
Какой? — не понял посол. — Умереть в 21 веке из–за бубонной чумы?
Если страна исчезнет, то никаких писателей кроме меня, в ней больше и не будет, — объяснил Лоринков,
Так я стану единственным на века! — трагично смежил веки он.
Да вы, интеллигенты, тщеславнее спортсменов будете, — сказал с уважением посол.
Ну, для диктофона поломались, теперь летим? — спросил он.
Я остаюсь, — сказал Лоринков тихо. — Правда.
Посол выругался еще раз.
Весь план мне срываете, чтоб вас, — пожаловался он.
Придется теперь еще одного человека искать для указанного властями количества, и где же его искать, — задумался посол.
Как, право?! — отчетливо для диктофона пресс–секретаря, сказал Лоринков.
Вы предприняли это полное опасностей путешествие вовсе не для того, чтобы спасти для Русской культуры и России конкретно меня, человека, осветившего молдавскую культуру шедеврами на русском языке? — спросил он.
Человека, чьи книги, как написала «Независимая газета», помимо культурной и эстетической составляющих несут общественно значимую нагрузку приобщения молдаван к современной русской литературе и наоборот?! — трагично спросил Лоринков.
Разве вы не преисполнены горечи из–за того, что я останусь здесь, словно гаснущий светильник русской культуры в смрадной комнате, наполненной миазмами варварского разложения? — продекламировал он.
Бог ты мой… — сказал посол.
Вася, отключи диктофон, — попросил он пресс–секретаря.
Лоринков, — сказал посол, — херню вы несете редкостную.
