«Смерть для человека, живущего для других, не могла бы представляться ему уничтожением блага и жизни, так как благо и жизнь других существ не только не уничтожается с жизнью человека, служащего им, но очень часто увеличивается и усиливается жертвою его жизни». В его сознании вечности своего основного «Я» торжественно, с любовью ко всему миру таится постижение буддийского «Кармы». Нельзя ни на минуту усомниться, что он, действительно, чувствует свою душу бессмертной, что он действительно победил смерть, сбросил свою бренную оболочку, радостно, в уверенности, что наступило пробуждение, а за ним новая, лучшая жизнь. Толстой воплощает в себе мудрость, милость и справедливость.
Какая локализация психических функций в серой коре полушарий его головного мозга! В его почерке отражаются необыкновенные центры слуховых ощущений, сосредоточенные в височных долях головного мозга. И для обыкновенного глаза заметно в его почерке, в размахе тонко аффектированных букв феноменальное развитие лобной доли. Немудрено, что эта доля носит характер переднего центра ассоциаций. Каждая отдельная буква дает мне возможность предполагать необычайное развитие второй левой лобной половины: она-то и служит материальной подкладкой громадной способности к сверхъясновидению. Присматривающегося к почерку Л. Н. поражает следующее явление: несколько лет тому назад буквы замыкались, были стройные, – они говорили про непоколебимость решений. Казалось, глядя на них, что маститый мыслитель никогда не изменит своих взглядов. Не то говорит почерк за последнее время: здесь виден юношеский пыль души, старчество мало отражается; несмотря на уверенность в себе, виден беспощадный контроль над собой; дугообразные завитки, опускающиеся строки указывают на недовольство собой, скорбь. Во всех эпохах в некоторых штрихах его писем сквозить как бы внушаемый себе оптимизм. Ясень всегдашний дар комбинации и глубокого мышления. Не всегда однако первенствовала воля. Его философское миросозерцание односторонне. Особенно отражается в почерке, в тонкости штрихов и ровной вытянутости букв – прежде сознание, потом интенсивность. Этот феномен мышления и комбинации знает всегда, куда идет и чего хочет, не смущаясь и не боясь. Проглядывает преобладание разума над чуткостью.
Ниже мы продолжаем характеристику Л. Н. выдержкой из книги нашей «Психо-графологии»[13].
Отсутствие славолюбие. Он живет идеею о вечности, олицетворяет ее в себе; двойственность натуры: во многом сам себя опровергает. Предан идеалу до самозабвения. Независим, свободен духом; в последнее время ум его витает в отвлеченной, духовной атмосфере. Он является агностиком. Обладает большим умозрительным воображением. Сильная интеллектуальная потребность в разнообразных философских учениях. Правдивость. Гениальное художественное творчество и редкая мощь таланта. Разбросанность в увлечениях своими убеждениями, в своем искании правды. В нем часто говорит голос глубокого, истинного верования в Бога. Он направляет свой гений на важнейшие нравственные вопросы нашего века. Юный, пламенный дух, могучая душа. Этот пантеист – враг всех догматов. Он погружается в природу, и, изучая ее, давно нашел в ней Бога, познав Его всем своим существом, а не по теории, как большинство людей. Его ум постоянно пускает новые ростки, которые пышно расцветают; в любое мгновение они плодят новые выводы и приковывают к себе снова его внимание. В его откровенности кроется его сила и религия, выражающиеся в различного рода чувствах и в бесчисленных градациях. Проклинает преступление как продукт общественного строя, но не самого преступника. Ничего не ищет у людей для себя.
