До тех пор мы старались держаться от нее на почтительном расстоянии, тем более что Акира утверждал, будто пары от содержавшихся там жидкостей могут на нас как-то повлиять и затянуть внутрь. Но с некоторых пор желание пройти мимо комнаты Лин Тиеня стало для Акиры чем-то вроде наваждения. Мы могли говорить о чем-то совсем другом, как вдруг на его лице появлялась та самая зловещая усмешка, и он начинал шептать:
— Ты боишься? Кристофер, тебе страшно?
После этого он заставлял меня следовать за ним через весь дом, через эти странно обставленные комнаты, к украшенной ветвистыми оленьими рогами арке, за которой находились помещения, предназначенные для слуг. Пройдя под аркой, мы оказывались в тускло освещенном коридоре со стенами, облицованными полированными панелями, в конце которого, прямо напротив нас, виднелась дверь в комнату Лин Тиеня.
Сначала от меня требовалось лишь стоять возле арки и наблюдать, как Акира шаг за шагом пробирается по коридору, проходя приблизительно полпути до ужасной двери. Как сейчас вижу коренастую фигуру друга, застывшую в напряжении. Его лицо, когда он оборачивался ко мне, лоснилось от пота. Он принуждал себя сделать еще несколько шагов вперед, прежде чем повернуться и с победным видом броситься назад, ко мне. Потом он начал подзуживать и изводить меня. Это продолжалось до тех пор, пока я наконец не решился повторить его подвиг. Довольно долго, как я уже сказал, эти испытания на храбрость были для Акиры чем-то вроде наваждения, что сильно портило мне удовольствие от посещений его дома.
Тем не менее довольно долго ни у одного из нас не хватало духу приблизиться к самой двери, не говоря уж о том, чтобы войти в комнату. Когда мы все-таки решились на это, нам было уже по десять лет, и шел — хотя я этого, разумеется, тогда не знал — последний год моей жизни в Шанхае. Именно тогда мы с Акирой и совершили свою маленькую кражу — импульсивное деяние, серьезности последствий которого мы в своем тогдашнем возбужденном состоянии совершенно не предвидели.
Мы знали, что Лин Тиень каждый год в августе уезжает на шесть дней в родную деревню возле Ханчжоу, и часто обсуждали, как воспользуемся этой возможностью, чтобы проникнуть в его комнату. И разумеется, в первый же день после отъезда старого слуги, придя в гости к Акире, я застал друга чрезвычайно озабоченным. Надо сказать, что к тому времени я стал гораздо более самоуверенным, чем был годом раньше, и если испытывал какой-то страх перед Лин Тиенем, то всячески старался это скрыть. К перспективе проникновения в таинственную комнату я относился теперь намного спокойнее. Акира, видимо, это заметил и решил подвергнуть меня испытанию.
