После окончания военно–воздушной академии в 1939 году отца твоего, моего Алешеньку, направили работать в Киев. А в сороковом у них родился ты. Тебя назвали Григорием в честь деда князя Томилина. Правда твоя мать этого не знала. В свой отпуск он повез твою маму в Минводы, чтобы она могла оправиться после родов. Глаша оставалась с тобой как твоя бабка. Вернусь назад к тому времени, когда мой маленький Алешенька жил еще в деревне и рос, как Кузнецов Алексей, а не Томилин. C тех пор поселилась во флигеле и устроилась на работу в во Дворце, прозванном санаторием стала присматривать за могилой мужа. Меня здесь никто не знал. Поместье стоит особняком от близ лежащих деревень. Люди в этих деревнях в старые времена были крепостными князей Томилиных и потому многие семьи носили такие же фамилии. Я одевалась крестьянкой и платок повязывала, как они, то есть как сейчас. Поэтому новая власть сочла меня за работницу бывших хозяев, и не обратила внимание на сходство фамилии. Они долго не могли определиться, что же делать с Дворцом и сначала назвали его домом отдыха для красных командиров, героев гражданской войны и только в 38 году он стал санаторием для командирского состава высшего ранга, а в нынешнее время, чтобы сюда попасть на отдых, нужно иметь не меньше генеральского звания.
Матушка некоторое время молчала. Я даже задремал. Она почувствовала это и попросила:
«Не спи, Гришенька. Сейчас о тебе речь пойдет. Когда встретишься со своей матерью, она расскажет тебе об отце, о том периоде, когда они уже были семьей, и ты родился. и Глаша поселилась с вами, и выхаживала тебя, как когда–то твоего отца. Так вот, твой отец был очень заметной фигурой. Так похож на твоего деда! А после Октябрьского переворота, который называется на французский манер революцией, прошло еще только двадцать лет, и многие знали князя в лицо. Опасаясь, что вдруг кто–нибудь из этих людей признает в моем Алешеньке его сына, я запретила Глаше с Алешей наезжать ко мне. А сама, по возможности, изредка приезжала в Саратов, где он учился в летной школе, а потом встретилась с ним два раза в Москве. И однажды Глаша познакомила меня с родителями твоей мамы. Представила как сестру Алешиного отца, то есть опять же ему теткой. Я совсем недолго у них была. Надо сказать, все золото и драгоценности фамильные мне пришлось потратить на содержание Алешеньки, чтобы он ни в чем не нуждался. Да и Глашу нужно было выучить, поднять из школьной уборщицы до учительницы начальных классов. Она этим очень гордилась. Я же была плохо одета и плохо обута, но своего вида не стеснялась, так как знала себе цену. В тот приезд домработница твоей матери, вернее ее родителей, провела меня на кухню, и предложили еды. Отказавшись, я сидела в ожидании хозяев. Услышала звонок и мужской голос спросил домработницу:
