Нянька, прижимая к себе спящего Алешеньку, заверяла меня, что отдаст за него жизнь. И я ей верила. Она кормилица, а это тоже мать. Отныне мы волею судьбы стали родными И предложила ей:
— Называй меня просто Машей.
Так закончился прекрасный период моей, нашей с Григорием Николаевичем весны. Мне оставалась его могила, да его сын, который рос первое время в деревне, а я их только навещала. Но там не было школы. Потом мне удалось купить им прочный дом на окраине маленького городка, где была школа семилетка. И в преподавателях не трудно было разглядеть высокообразованных людей дворянского сословия, скрывающиеся от репрессий из родных мест. Среди них были люди со знаниями иностранных языков и знатоки музыки. Люди эти тоже все потеряли и каждому из них я дала по два десятка золотых монет, которые честные люди не хотели брать, и мне стоило большого труда убедить их, что это на поддержку их здоровья и здоровья их детей и на обучение моего «племянника» Алеши. Даже им я не доверяла.
Глаша взялась добровольно убирать помещение школы. После ей уже платили зарплату. В округе того городка, в разграбленном помещичьем доме обнаружился рояль. Мужики перевезли его по моей просьбе в школу. Нашелся и мастер, который наладил его. Так что Алешенька получил хорошее образование. Но в то время, когда он закончил семилетку, в тридцатых годах, молодежь все бредила полетами на аэропланах. Алешенька тоже мечтал поступить в какой–то Осоавиахим. Я не возражала. После семилетки он прибавил себе год, поступил в этот самый Освиахим, закончил его, потом школу летчиков, а курсы командного состава — в Москве в 1939 году, за два года перед второй мировой войной.
Сын мой, Алешенька, твой отец, вырос высоким, плечистым весь в своего отца, князя Томилина. А биография крестьянского парня открывала перед ним все двери для служебного роста. Мне же оставалось радоваться за него. Но и горько было от того, что он не носил фамилию отца и ничего не знал о своем происхождении. Однажды мы с Глашей открылись ему. У него как и у тебя сделался шок от услышанного. Главное, что теперь он все о себе знал. Потом он познакомился с твоей мамой Еленой. Это было уже в Москве, в Большом театре. Она была красавицей–балериной, дочерью профессора консерватории. Они полюбили друг друга. Но от жены он вынужден был скрывать свое истинное происхождение. А я, чтобы не навредить Алешеньке, даже на свадьбе не была, хотя он меня очень звал.
