Глаза у него были как у Мишки, когда он болел воспалением легких и лежал в жару, тихий и страшный. Он смотрел на меня с такой надеждой, с такой большой просьбой! Он так хотел, чтобы я ушел.
— Уходи, Валька, уходи… Слышишь? Я приказываю…
Как на войне! Ну, да: дядя Коля — командир. Он приказывает, чтобы я его оставил. Он ранен, а мне нужно выполнять задание. И вот он приказывает…
Задание… Но ведь задания никакого и нет!.. Он все смотрел на меня, смотрел, и я невольно стал пятиться.
Он сидел в пыли и повторял:
— Иди, иди, не смотри на меня… не смотри…
Когда я отошел немного, он тяжело поднялся, покачнулся и пошел быстро–быстро по дороге к совхозу. Я бы не оставил его одного на дороге, но он меня прогнал.
Потом я бегал на то место, но его уже не было. Удочка, правда, валялась, но я не взял.
В последние дни лета шли дожди. Ямы у тракта наполнились желтой водой. Там, пуская пузыри, резвились лягушки. Однажды утром пришли машины, и мы стали собираться в город.
Грузовики с тентами стояли на поляне, придавив блеклую траву свежими рубчатыми шинами. Запах бензина был приятен, как всегда в дни отъезда.
Синий дымок опускался, колеблясь, на серые квадраты палаточных дощатых полов. Шоферы и ребята из старшей группы грузили вещи.
Когда мы уже садились в машины, пришел дядя Коля в шинели без погон, с гитарой. Я увидел его, когда он шел по тракту. Я спрятался за ребятами.
Он подошел к машинам и стал играть. Нельзя было разобрать, что он играет, потому что гудели моторы. Неожиданно, нестройно впереди запели что–то.
Он, конечно, пришел не ко мне… Я забрался в машину и сидел, выглядывая из–под тента. Вдруг меня позвали:
— Мартынов, Мартынов, иди сюда!
Я вылез. Дядя Коля подошел ко мне.
— Ну вот, — сказал он. — Уезжаешь, значит?
— Уезжаю…
— Расстаемся, значит?
— Расстаемся…
— Так на рыбалку мы с тобой и не сходили…
— Так и не сходили…
— Ну, ты меня, пожалуйста, прости. Виноват я перед тобой.
— Нет, — сказал я. — Нет, дядя Коля, вы не виноваты… Не надо мне было к вам ходить. И вообще ничего не надо.
— Вот ты какой… — сказал он чуть удивленно и грустно.
— Да, такой, — ответил я. — Ну, прощайте, дядя Коля. Будьте здоровы. До свидания.
Я отвернулся от него и полез в машину. Неприятно прощаться, когда на тебя смотрят.
— Постой…
Он удержал меня и сунул в руку коробку шоколадных конфет.
— Не надо, — сказал я. — Дядя Коля, честное слово, не надо…
— Бери ты, — сказал он нетерпеливо. — Говорят, вкусно…
— Дядя Коля, — сказал я. — Дядя Коля, я думал, что вы — артист…
