Дядя Коля выбрался из ямы довольный, отряхнул глину с колен.
— Отчего они такие? — спросил я.
— От голода, — сказал дядя Коля. — Пить тоже нечего было. Попрыгали сдуру в яму, а выбраться не могут…
Он заметил, что я дрожу, обнял меня и добавил:
— Да ты не жалей их очень–то. Лягушки… Что им? Холодная кровь…
Я оглянулся назад, увидел сморщенные комочки, застывшие в движении острые лапки и крепче прижался к боку дяди Коли.
Когда мы отошли далеко от этого страшного места, я спросил:
— Дядя Коля, а люди, когда от голода умирают, тоже такие?
— О–о–о… — сказал он, прижимая меня к себе свободной рукой. — Ты посмотри–ка на этот прекрасный тополь. Настоящее дерево жизни. Лучше не выдумаешь.
Ничего в нем, конечно, не было прекрасного. Тополь как тополь.
Я зашил в наволочку фотокарточку мамы. Ничего нового не узнал я о дяде Коле ни в тот вечер, ни после. Да и он обо мне не узнал. Он не пришел на следующий день. Я прождал его до самого ужина. Не пришел он и на другой день. На третий день мы пололи морковь на совхозном поле, молочай колол руки, было очень жарко, хотелось пить. Я думал, что увижу его здесь. Но он не появился.
Наступило воскресенье, и я торчал с утра перед палатками, вглядываясь в оранжевую пыль над трактом. За мной по пятам все эти дни ходил Мишка, он ревновал меня к моей тайне и грозил, что перестанет со мной дружить. А мне было все равно. Только бы отстал.
Мишка подразнил меня немного, потом ему надоело и он ушел. Пришла Анна Семеновна и дотронулась холодными пальцами до моего плеча.
— Кого ты все ждешь?
— Никого, — сказал я.
— Пойди поиграй. Он уехал. Он не придет…
— Кто — он?
— Этот… артист, дядя Коля его зовут, да? Он привет тебе просил передать.
— Привет… Дядя Коля больше не придет?
Зачем она так сказала?
Ночью того дня мне приснился сон, который я помню до сих пор. Будто я иду по улице в городе. Улица незнакомая, дома все одинаковые, пустые, без крыш, а окна все без стекол и без рам. Много окон чернеет кругом.
Почему–то я знаю, что один из домов — наш и окно на втором этаже — наше окно. Поднимаюсь по лестнице, вхожу в комнату. Стены тускло отсвечивают желтым. Я трогаю стену. Она из глины. В углу шевелится что–то. Огромная лягушка с толстыми выпирающими ребрами ползет на меня и смотрит бездонными черными глазами.
Я кричу беззвучно, а лягушка вздрагивает. Трескается ее кожа. Она протягивает лапу ко мне.
Скелет из белых костей лежит на полу вместо лягушки. Белые кости скреплены проволокой. Скелет из школы.
