— Наш контракт по-прежнему в силе? — спросил он измученным голосом.
— Да, но какой смысл ждать больше полугода, чтобы задать вопрос, когда и так ясно, что на него не может быть двух ответов?
— Хорошо, — он с шумом выдохнул воздух. — Тогда… если я найду применение твоим волшебным способностям…. устрою тебе венчальное платье из листьев ивы… и сделаю так, что тебя признают принцессой Нидерау… Тогда ты пойдешь за меня?
— Но это невозможно…
— Посмотрим! Так пойдешь?
Она пожала плечами.
— Сначала сделайте.
— Сделаю. Только, чур, никакого колдовства без меня! Это уговор.
— Хорошо. Но я не понимаю, у нас уже была сказка… чего ради ждать каких-то чудес?
Он обхватил ее за шею, прижался лбом к ее лбу, и глаза в глаза прошептал:
— Да вы, принцесса, даже близко не были к волшебной стране, о которой я вам говорил. Что вы в сказках-то понимаете?
"Не знаю, мне кажется, я уже в ней, в этой волшебной стране", — подумала она с улыбкой. Но на порог все равно не пустила.
* * *
Какое-то время он у Марион не показывался. А потом вдруг заявился с предложением сделать несколько фотографий.
— Зачем вам моя фотография?
— Ну, неужто вам для меня даже отпечатка своей тени жалко? Я же на вас, кажется, уже и не претендую.
Действительно, подумаешь — фотография. Пришлось ехать в Апфельштайн, и там он ее ставил то в одном углу гостиной, то в другом, драпируя в разные ткани и предлагая принять то или иное выражение лица.
Дальше — больше. В один из осенних дней, когда берега Ау пожелтели от тонколистых ив, он сказал, что из Вены приехал художник, которому надо написать ее портрет.
— Но ведь у вас уже есть моя фотография, и не одна. Это же гораздо лучше.
— Ну, вот такая у меня блажь! Что поделать! Как член королевской фамилии, имею право не объяснять некоторых своих поступков, — и он обезоруживающе улыбнулся той самой невинно-наглой улыбкой, которая иногда приводила ее просто в бешенство. Это надо быть настолько уверенным, что она не в силах ему отказать! И ведь, правда, не могла…
Художник оказался внешне совсем не таким, каким она представляла себе творческих личностей — крупный, грузный, с огромными лапищами, одетый в какую-то нелепую хламиду. Он усадил ее в кресло и попросил что-нибудь рассказать, например, о ее первом визите в замок. Она взглянула на принца, тот кивнул, давая понять, что можно рассказывать все. И она стала рассказывать, совершенно забыв, зачем она здесь, и даже не думая, интересно ли это живописцу. Тот долго смотрел на нее, не делая никаких набросков. Потом обернулся к его высочеству:
