— Есть такая волшебная страна. Чем-то она похожа на ту сказку, в которою вы пытались проникнуть, приходя в детстве смотреть на танцы. Можете звать ее Нидерау, можете никак не называть. Многие хотели бы попасть в нее, но сложность состоит в том, что попасть туда можно только вдвоем. Я знаю, о чем говорю. Мне не раз случалось заглядывать туда, причем с разными людьми. Но ни разу не получалось остаться. За тот небольшой промежуток времени, что мы знакомы, я понял, что вы именно тот человек, с которым я смогу не только войти в эту волшебную страну, но и… Послушайте, я хочу прожить с вами жизнь.
Наконец, она подняла голову.
— Чем вы занимались в Вене?
Это было неожиданно. Но все же лучше, чем ничего.
— Учился. Изучал философию. Но диссертация получилась по истории и литературе. Тему вы знаете. Шрамы действительно получил на мензуре.
— И вам не стыдно? — спросила она. — Человек дрался с вами, и знал, что если с вами что-то случиться, он окажется убийцей наследника престола.
— Быть убийцей простого человека — тоже никому не пожелаешь. Но вы правы. Да, я действительно не должен был этого делать. Понял это, когда нас уже снарядили и мы встали в позицию. И я не решился прервать поединок из страха, что меня сочтут трусом… что, в общем, тоже было своего рода трусостью. Но все кончилось хорошо. Меня только обсмеяли за то, что я не нанес противнику ни одного серьезного удара, тогда как себя позволил кромсать за милую душу. Собственно, шутка про профиль относилась к моему носу.
— Так это правда, что вы проводили время со студентами и… публичными женщинами?
— Правда.
Но поскольку она молчала, ему пришлось спросить самому.
— И что вас в этом смущает? Да, возможно, это не очень достойная компания для будущего короля. Но что поделать, если умных и не испорченных положением людей можно встретить преимущественно в таком обществе. Что же до женщин, так иные студентам и не доступны. И я бы на вашем месте не торопился их осуждать. Они ведь не от хорошей жизни идут по рукам. Добродетель в наше время не заслуга, а роскошь, которую не всякий может себе позволить.
Она как будто задумалась, но через короткое время снова спросила.
— Вы любили когда-нибудь?
Перед его внутренним взором возникли узкие зеленые глаза Марион, ее темные локоны, ее умная улыбка, ее ослепительно белые зубы с щербиной от перекусывания нитки, ее исколотые иголками пальцы, которые он так долго жаждал покрыть поцелуями и всего только один раз ему это было позволено… белые кудряшки и тонкие черты Аниты, ее бесконечные юбки, один шорох которых приводил его в трепет, ее узкая змеиная талия, ее звонкий смех и эти руки, тонкие с длинными прозрачными пальцами, которые она так красиво умела заламывать на сцене, да и во время домашних сцен тоже… Он так цеплялся за эти образы, как будто пережитое чувство могло как-то оправдать его в ее глазах, как будто испытанные волнения страсти могли сделать его лучше… Лучше кого?
