— Шандарахнуло?
— Два раза. Сперва статистическим, потом нестатистическим.
— Она?
— Угу.
— Это не Марина ли? — удивляется Георгий, вспоминая ту, от чьей улыбки хотелось выстрелить себе в сердце. — Так ее кто только не целовал! Целоваться она мастерица, на ней все перетренировались. А что, в постель никто так и не затащил?
— Она по заму начразведки сохла, — говорит Миша.
— Иди ты! По этому сморчку?
— Ну.
— Точно?
— Ну.
— Знаешь, Михайлыч, еще раз нукнешь, я тебя ковшиком по балде.
— Ну-у? — удивляется Миша — Беспредел.
— Братцы, дайте ковшик…
— Уймись! Нашел время ковшики ломать. Дело прошлое, мужики, только давайте, как на духу, а то помру, так и не узнаю — так было у кого чего с ней?
— Кого? Чего? С ней? — раздельно переспрашивает Казак, морща лоб. — Это в смысле перепиха, что ли?
— Да ну вас, ей богу! Как выпьете, так одно и то же залаживаете! — говорит Миша — Беспредел.
— Залуживаете… — поправляет его Сашка — Снайпер.
— Каждый раз одно и то же, — ворчит Седой. — Вковал бы кузнец разуму! Об чем бы разговор не шел, а сползает. Занялись–таки лобкотомией!
— Какова девка, такова и припевка!
— Колись, Семеныч! Ты по ней давно неровно дышал!
— Две зарплаты извел, куда только не водил…
— И что? До кустов так и не довел?
— Сворачивала, и все так ловко, так аккуратно, будто это я сам…
— Ясный тень, почти по Репину.
— Михайлыч, а ты–то как? Всильвуплечил ей хоть пару раз?
— Не-а…
— Вот бестия! — восхищается «Первый» — Со всеми крутила, никому не дала. Учись, разведка!
— А ты–то сам? Не отутюжил? Понятно…
— И ты, Борисыч, не впистонил?
— Не…
— Эх ты! Чухна! Что же вы, мастера художественного флирта? Замполит, хоть ты–то? Отпердолил? Это ты у нас отставной премьер женских альбомчиков…
Лешке очень хочется соврать, но средь своих не принято.
— Полный облом, — сознается он.
Ну, если уж и сам Замполит — лучший ходок по женской части… Да, что там лучший! Лучший из лучших!
— Редкое создание, — говорит Сергей.
— Штучный экземпляр, — соглашается Георгий.
— Еще та штучка! — подтверждает Леха.
— Надо же… Так чего же ее блядью называли, если она ни с кем ни блядовала, а только раскручивала?
— Вот за это и обзывали. Втройне блядь, если обещает, а не дает!
— Не уболтали! Такие болты, а не уболтали!
Всем взгрустнулось. В делах любви мужчинам положено говорить глупости, женщинам их делать. И всегда грустно, если с умом выстроенная, продуманная наперед операция не удалась по каким–то независимым причинам. Неучтенный фактор? Переоценка сил? Вот и гадаешь теперь, расстраиваешься за неудачи давно прошедших лет.
