— А хоть обоих забирай, ты у нас мужик хозяйственный, пристроишь.
— Это те о ком я думал? — уточняет Седой. — Африканский эталон?
— Даже не в эфиопа мать! — подтверждает Петька — Казак. — Эталоннее хрен где найдешь. Газели! На мой вкус — длинноваты, но остальное без чрезмерностей.
Петька любит, чтобы женщины были меньше его ростом, но надеется, что поколениям это не передаться — переживает, что в этом случае, век от века, можно выродиться и в мышей.
— Как зовешь их? — спрашивает Седой у Казака.
— Одну Уголек, вторую — Сажа.
— Логично, — одобряет Извилина, не отрываясь от своего занятия. — Седой, так может, обеих?
— Одну возьму, — неуверенно отвечает Седой. — На пригляд…
— Брать надо на приплод, да двух сразу, какая приплоднее, ту и оставлять, — заявляет Леха — большой знаток по женской части.
— Логично! — повторяет Извилина. — Случается, православному одной хватает — если приплодная. А если нет? Как проверишь? Двух бери в проверку! Ставь на полный контроль!
— Седина бобра не портит!
— Иной седой стоит кудрявчика!
— Седой, только ты осторожнее — если мужик по натуре своей мул, то дочка у него запросто мулаткой может родиться, — хихикает Леха.
Седой озабочен.
— Оформить бы тогда отношения… Как мыслите?
— Как подарок африканского народа братскому народу Псковской губернии, — говорит Извилина. — Научишь их щи варить!
— Документ какой–нибудь надо, — настаивает Седой.
— Как же без документу? — простодушно удивляется Извилина, пряча искринки в глазах: — Сделаем… Сколько девкам лет? Петрович, а?
— Кто их разберет, — отмахивается Казак. — Они и сами не знают. Там вызревают рано, и жизни у них короткие.
— Малолетки?
— Да не знаю я! Жарко там, все быстро портится.
— Писать — двадцать, даже, если по двенадцать. Кто их темненьких сверять будет без образца? Подпись монарха скопировать, и в брачное свидетельство влепить, как бы там же на месте и оформленное — пусть попробует кто–нибудь опровергнуть! На французском, английском… Кто там топтался?
— А все!
— Тогда на дойч вдрочим до кучи. В сельсовете две бутылки выставим — печать будет местная и справка–перевод. Дашь мне все писульки, что есть, я потом на хорошем ксероксе… И бумагу организую ненашенскую, какую–нибудь рисовую с разводами. А ихний? Пролог на каком языке писать? Петрович, ты же накуролесил, что там за диалект?
Петька — Казак от воспоминаний ли, но как–то быстро хмелеет, и все не может угомониться:
— Там такая ксива, такой сертификат приложен, такой, такие печати понавешаны, и все с личной подписью монарха ихнего — мол, своей личной волей велю считать, что девственница! А значит, так оно и есть, а кто сомневается — враг меня и государства, со всеми из него вытекающими! В любой семье, если такую взять — почет уважение всей семье, и диплом будет висеть на стене до третьего поколения, пока не стырят… Нечто я не человек?
