Вспомнили «потную страну», когда Георгий, чтобы пристрелить одного надоедливого гада, по песчаной косе (а фактически — зыбуну) заполз на прибитый плавающий островок, а тут стали сыпать минами, и его с этим островком отнесло вниз по реке едва ли не в тьмутаракань — за две границы, да так на тот момент совпало, что это началась военная операция «того берега», и всем стало не до чего остального. В тот день «правый берег», поставив на карту все, начал масштабную операцию, возможно последнюю, которая должна была принести либо успех, либо окончательно его истощить. Как, когда он спустя неделю вышел, удивлялись, потому как давно «похоронили» и даже поделили его немудреные вещички. Впрочем, тогда хоронили не его одного…
А потом дали слово «Седьмому» — так было заведено — ему начинать…
— Я, между прочим, в этом сезоне без денег, — без малейшего сожаления объявляет Петька — Казак: — Все кто там с нами был — тоже. Работодатель — полный банкрот! По последнему разу расплатился девственницами. По десять штук на брата…
Рты поразеваны — бегемот гнездо совьет!
— Без балды?
— Привез? Пару, между прочим, должен был бы доставить — законные двадцать процентов в общий котел, так договаривались.
— Верно! Тут Седого надо женить, окреп уже, пошли бы у них дети интересные — в полосочку, как тельник!
И дальше, придя в себя, уже разом.
— Довез хоть?
— Не попортил?
— Точно девственницы? Сам проверил?
— Как делиться будем?
— Все сказали? — хладнокровно интересуется Казак: — Теперь гляделки в кучу и вот сюда…
Берет одежду, ищет, щупает по шву, надрывает над столом, стряхивая неровные стекляшки.
— Один камешек — человек, хотя и баба!
— Странно… — произносит Извилина в общей тишине: — Там жизнь полушки не стоит, а расплатились… это то, что я думаю?
Берет один, проводит по бутылке — сдувает, пробует пальцем, улыбнувшись, принимается что–то выцарапывать.
— По серьезному подошел! — говорит Седой, и непонятно — упрекает или нет. — За каждый такой камешек, даже и не в тех местах, сто душ положат, не поперхнутся!
— Так девственницы же! — восклицает Петька, удивляясь недопониманию. — Это средь любой теплой местности редкость, а тут еще и личный сертификат на каждую от монарха — мол, подтверждаю своей монаршей волей — девственница! Такой диплом три поколения будет на стене висеть — гордость породы! Новые кланы так и создаются — на гордости за предков, на материальном тому подтверждении.
— Пакору заплатили за вторжение в Иудею женами, — говорит Извилина задумчиво.
