— Где твоя маска?
— А она вообще работает?
Ей дико хотелось ударить Линча: она разозлилась, но в глубине души понимала, что не в праве его винить. Роза всё это время лгала ему, с чего он должен верить ей сейчас?
— Работает. Зачем мне посылать тебя туда неподготовленным? Я хочу настроить тебя против мехов, помнишь? Хочу, чтобы ты их уничтожил.
— Точно. — Он с ухмылкой подошел к самому краю балкона. — Она в кармане пальто.
Розалинда быстро достала маску. Линч заколебался, и она не сдержалась.
— Если бы я хотела тебе навредить, то столкнула бы с этого проклятого балкона. Бери уже!
Наконец он послушался.
— Ты поступишь мудро, если воспользуешься возможностью и сбежишь. Попадешься мне на глаза ещё хоть раз, и я не буду таким небрежным и выполню свой долг.
Линч сдержанно поклонился — врагу, незнакомке — и спиной назад шагнул с балкона.
В театре раздался пронзительный женский крик:
— Что такое? Роберт, что происходит?
А возле выхода послышался мужской:
— Мы в ловушке! Кто-то запер двери!
Розалинда вцепилась в край балкона. Сейчас идеальная возможность скрыться… Откуда же такая боль в груди? Вообще она ничего не должна ни ему, никому из них, но внезапно испугалась за Линча.
«Да, беги, ты сумеешь скрыться, — шептал голосок. — Беги, пока еще есть возможность…»
Пар поднялся, и она почувствовала сладковатый запах. Внизу раздался кашель. Розалинда заколебалась.
Сотни голубокровных в театре. Линч сам не справится. И точно не отступит. Проклятье, он и в лучшие времена рисковал своей головой, а тут… Тут все совсем плохо.
Если она сейчас уйдет, то никогда себе не простит.
Розалинда открыла сумочку и принялась перебирать содержимое, пока не нашла театральный бинокль. Он состоял из нескольких линз: черно-белых, чтобы видеть мир как голубокровные; увеличивающих, так что казалось, будто находишься чуть ли не рядом с певицей на сцене; фосфоресцирующих, чтобы видеть темноте и иметь возможность разглядывать толпу внизу. Некоторые театралы больше интересовались окружающими, чем происходящем на сцене.
Розалинда отломала у бинокля ручку, приподняв юбки, стянула с ноги подвязку и обвязала ею инструмент, создавая импровизированные гоглы. Нацепив их на голову, она вставила фосфоресцирующую линзу и перегнулась через перила.
В театре царил хаос; дамы попадали в проходах, а голубокровные бежали к двери, словно это их могло спасти. Один из них запрыгнул на сцену и набросился на оперную певицу. Она пронзительно закричала и затихла. Из-за яркого прожектора Розалинда на мгновение ослепла.
