Он замер в дюйме от её лица, опаляя влажные губы прохладным дыханием. Какой-то миллиметр… Встав на носочки, она потянулась к нему.
— Я никогда не повторяю своих ошибок, — резко прошептал он, задевая губами её губы. А потом отстранился, и в глазах заплясали тени. Линч смотрел на неё, как на незнакомку. — Это ранит, верно? Когда тебя дурачат.
От боли в груди стало совсем тяжело. Розалинда прислонилась спиной к стене, осознав, что надежда только что умерла быстрой, но мучительной смертью. Это конец. Она его потеряла. Безвозвратно потеряла.
— Ублюдок, — тихо прошептала Роза.
— А вот этого я бы утверждать не стал.
В театре воцарилась тишина, наполненная предвкушением. Едва слышно поднялся красный бархатный занавес, на сцене в кругу света стояла пышногрудая пастушка. Стоило оперной певице открыть рот, как из оркестровой ямы послышался кашель, отчего она вздрогнула и метнула взгляд на дирижера, прежде чем продолжить.
Из ямы повалил дым. Кто-то зааплодировал, приняв это за эффект представления.
— Линч, — резко окликнула Роза.
Он оглянулся и быстро подошел к краю ложи, вцепившись в балкон. Откуда-то снизу снова раздался надрывный кашель. Пар валил из зияющих пастей горгулий, украшавших стены, и из-под кресел. Несколько голубокровных удивленно вскрикнули, с любопытством заглядывая под свои места. Один из них зашелся в приступе кашля, упав на колени в проходе.
Это будет бойня.
— Они, наверное, установили таймер. — Розалинда лихорадочно оглядывала театр.
Линч бросил на неё голодный взгляд и тихо выругался. Затем сорвал с себя пальто и отшвырнул его в сторону, потянул за белый галстук-бабочку, ослабляя узел. Сзади за поясом брюк торчал пистолет, но помимо него другого оружия, кажется, не было.
— Что ты собираешься делать? — спросила Роза.
Он встал на одно из обтянутых бархатом кресел, а потом с легкостью прыгнул на край балкона.
— То, что и всегда. Исполнить свой долг. — Он посмотрел на толпу внизу и клочья расползающегося пара. — Считай, что тебе повезло — мехи на данный момент угроза поважнее.
Розалинда сглотнула. Он прятался за этой маской отстраненности, делая вид, будто ничего в мире не имеет значения — стальные стены смыкались вокруг его и без того охраняемого сердца. Чувство стыда было настолько сильным, что становилось поперек горла.
Театр теперь напоминал ад, повсюду слышались испуганные крики. Певица, подбежав к краю сцены, о чем-то яростно спорила с дирижером.
Линч подобрался. Розалинда метнулась вперед и схватила его за штанину. Линч удивленно глянул на неожиданное препятствие.
