– Нет, Лотти. – Голос Рафаэля был тих и ровен, как вода перед бурей. – Так не пойдет. Когда мы узнаем, что ты беременна, ты останешься в Монтеррато. На все время беременности.
Казалось, воздух между ними заискрил от напряжения.
– Думаю, мне надо пояснить тебе одну очень важную деталь. – Расправив плечи, Лотти уперла руки в боки. – Я согласилась попытаться ради этого ребенка, а не передала тебе право контролировать мою жизнь. Запомни это хорошенько.
Черт! В этот момент он вообще ничего не может запомнить. Она явно этого не осознает, но сейчас, стоя у окна в этом чертовом облегающем пеньюаре, Лотти демонстрирует ему очертания своего тела во всей красе. Он старался не смотреть, не замечать, отвернуться, но изгиб ее талии, бедер, ее длинные стройные ноги снова и снова притягивали его взгляд. А теперь еще и грудь начала вздыматься от учащенного дыхания.
– Тебе надо что-нибудь накинуть.
Лотти непонимающе нахмурилась. Его хриплый голос, внезапная смена темы… Он понимал, что надо спасаться бегством, – подальше от физической боли, от сексуального голода, который она пробуждает в нем.
Направившись к двери, Рафаэль обернулся и в последний раз взглянул на нее, прежде чем галопом спуститься по лестнице. Он хотел пойти в кабинет, но передумал. Сперва надо избавиться от излишков распирающей его энергии. Еще один лестничный пролет привел к спортзалу и бассейну. Включив свет, он подошел к гантелям, взял их в руки, начал разминаться. Это принесло успокоение. Хорошая тренировка – вот что ему сейчас нужно.
Вдруг он остановился, руки замерли в воздухе. Чертов фитнес! Кого он пытается обмануть? Тренировка нужна ему, чтобы выкинуть образ Лотти из головы, избавиться от ее воздействия. И для этого ему придется в ближайшие две недели немало времени провести в спортзале.
Ворочая мясо на сковороде, Лотти смотрела, как из него вытекает кровь. Ей нравится хорошо прожаренный стейк, а Рафаэлю – полусырой. Даже в еде их вкусы расходятся.
Следующие несколько дней на вилле Варенна были ужасны, мучительны. Они с Рафаэлем, как актеры пьесы, ходили по прекрасной сцене, стараясь обходить друг друга, балансируя между несогласием и злостью, противоестественной вежливостью и сдержанностью. И оба это осознавали – как и хрупкость установившегося перемирия.
И как они только собираются выжить бок о бок столько дней? И дело не только в беременности, хотя, видит Бог, это событие наполняет ее мысли днем и ночью. В мыслях она хаотично металась между восторгом и отчаянием, в зависимости от того, какой исход представляла себе.
