— Мехти, во сколько тело доставят в зал для прощания?
— В два, а у вас в это же время встреча в немецком посольстве с их атташе.
— Пригласи его в министерство на 14:15, мы с ним займем последний ряд в зале и все сумеем обсудить. С телом в мечеть поедешь ты и прихвати с собой Тарану, поработаете над программой Съезда. В конце концов, смерть — это не то обстоятельство, которое может помешать нам работать.
— Конечно, Арслан. Байрама послать за муллой?
— Да, пошли, конечно. А что диспетчер говорит, сколько нам машин выделили?
— Две.
— Пообещай, что, когда умрет сам диспетчер, я лично позабочусь о том, чтобы на его похороны выделили четыре машины. Сделай все, чтобы они дали нам еще одну машину.
— Хорошо, обязательно.
— Я поеду на кладбище, договариваться насчет места. Да, и в почетный караул обязательно включи Вугара, помощника министра, позвони сообщи ему.
— Кто еще будет стоять в почетном карауле?
— По протоколу последние 15 минут сам министр. Вся церемония длится два часа, так что субботний день ты можешь испортить очень многим. Составь список и по телефону продиктуй мне. Все, я поехал.
Конечно, на мое счастье должен был ударить мороз, хорошо хоть земля не успела промерзнуть, а то работники похоронного бюро «Вечная жизнь» раза в два больше попросили бы.
Уже сидя в зале и пытаясь разобраться в том, что мне на ухо нашептывал немец, явно смущенный обстоятельствами нашей встречи, я пытался понять, что меня гложет.
Вроде, все в порядке, Вугару я выходные испортил: вон, стоит, меня взглядом буравит. Смотри, смотри, стану министром, первым же распоряжением отошлю в Белоруссию, из развлечений там один «McDonald's», как раз его уровень. Так, поблагодарю немца за помощь в организации Съезда и проедусь еще раз к месту будущего захоронения.
— Мехти, не хочешь съездить со мной на кладбище?
— А кто здесь останется за порядком присматривать?
— А за старшего останешься ты, Тарана. Да и скажи мне, пожалуйста, в какой стране мира смерть считается праздником избавления, раз ты надела платье, в котором я тебя последний раз видел на местном сабантуе, известном в народе как «венский бал»?
— А все равно я его больше никуда не надену. Или на бал, или на похороны. На бал я его уже надевала. А что, Арслан, вам не нравится, как я выгляжу?
— Мне не нравится, что чаще подходят к тебе поздороваться, чем к покойному попрощаться. Мехти, за мной.
Уже приехав на кладбище, я понял, что тревожное чувство только усилилось. Мехти, остановившись у края могилы, тоже нахмурился.
