— Всему свое время, — вкрадчиво молвил Диего.
Длинный, узкий коридор с множеством дверей привел их в зал с высоким потолком. Стены там были сложены из квадратных блоков, каждый из которых украшал причудливый барельеф, включавший солнце, луну и какое-нибудь животное.
— Это бестиарий. В память о прошлом, — пояснил Диего, заметив, что Альвар смотрит на стену. — Вы ведь знаете эту легенду? Всякой твари по паре.
Миновав зал, они подступили к высокой арке. Над проходом желтым кирпичом было выложено знакомое изображение длани с четырьмя растопыренными пальцами. Дальше наверх вела крутая лестница. Поднявшись по ней, они встретили необыкновенной красоты индианку. Из одежды на юной деве была только набедренная повязка. На шее золотой амулет. Поймав взгляд ее голубых глаз, идальго улыбнулся. Девушка сделала то же самое и вдруг потянула ему навстречу руки, как будто собиралась обнять. Диего де Вера прикрикнул на нее, и та в испуге убежала прочь.
— Запомните раз и навсегда, — прошептал андалусец, подтянув спутника к себе. — Не касайтесь никого. Здесь так не положено.
— Я касаюсь вас.
— Это другое.
Альвар промолчал. Он попал в логово льва. Неизвестно, что ждало его впереди. Нужно сохранить бдительность, запоминать и делать выводы. Главное, оружие осталось при нем, и он мог защищаться.
Продолжая подниматься наверх, они оставляли пролет за пролетом, арку за аркой, но лестница не кончалась. На пути им попадались коридоры и большие залы с колоннами, статуи звероподобных богов и внутренние террасы. Во время коротких привалов Альвар садился на массивные скамьи и всматривался в глубину залов, надеясь заметить там хоть какое-нибудь движение. Бесполезно. Гигантское сооружение казалось необитаемым. После встречи с индианкой и до последней ступени последнего пролета лестницы их спутником оставалось только эхо, гулявшее в пространстве пирамиды.
Альвар окончательно убедился в том, что это была пирамида, когда увидел дерево. Синискалько Бароци оказался прав. Это могло быть только оно. Lignum vitae. Ствол, толщиной с севильскую «Золотую башню», поднимался на высоту мавританского минарета, вонзаясь в раскидистую крону. Длинные ветви и лианы переплетались под открытым небом, образуя живую крышу, венчавшую верхушку пирамиды. Круглый зал вокруг дерева был усеян мшистыми островками, на которых лежали спелые яблоки. Альвар обратил внимание на корни, толщиной со ствол зрелого испанского тиса. Они наверняка пронзали пирамиду насквозь, устремляясь в недра земли в поисках живительной влаги. В этом месте ощущалась изначальная мощь природы и ее вечная красота, в сравнении с которой человеческое присутствие казалось мимолетной вспышкой молнии на небосводе.
