Он возбуждённо почесал пятернёй затылок.
— Вас ждали к восьми утра!
— Мы здесь с полвосьмого.
— И что же?
— Не пускали…
Я кивнул головой на дверь. Чернуха сразу же потребовал к себе секретаршу и устроил ей истерично–показательную сцену, сопровождавшуюся грозным постукиванием карандаша по столу. Секретарша в слезах выбежала из кабинета, размазывая тушь по лицу.
Чернуха извлёк из папки листок бумаги, и мы узнали своё заявление, которое оставили в министерстве. Павел Егорыч недоверчиво уставился на тугой живот Ирины и сказал:
— Ну, положим, ребёнка пока нет. И неизвестно ещё, будет ли.
Иринка с суеверным ужасом глянула на этого благообразного человека с орденскими планками на груди. Её лицо приобрело землистый оттенок, черты обострились, как у больного перитонитом.
— Что вы такое говорите? — прошептала она.
Но Чернуха не стал её слушать.
— Жаловаться, значит, надумали? — усмехнулся он, угрожающе поигрывая бровями. — А вот мы вас — в село, к Паклину… Хотели оставить в городе, но вы — жаловаться, жильё вам подавай. Что ж, переведём после интернатуры в райбольницу, в глухомань. Паклин подыщет, где вам жить…
Он еще раз многозначительно усмехнулся.
Выйдя на улицу, Ирина по–птичьи запрокинула голову. Так дышат астматики после приступа — глубоко, с наслаждением…
Чуть отдышавшись, мы поплелись на автовокзал.
На этом всё и кончилось.
Впрочем, нет. Через три дня меня пригласил к себе Фролов. В его кабинете я увидел двух представительных мужчин, небрежно развалившихся в своих креслах. Это был заведующий горздравотделом Чефирский, только что вернувшийся с курсов повышения квалификации, и, как я потом догадался, главврач райбольницы Паклин. Чефирский изучающе, с интересом глянул на меня. Я почувствовал себя нашкодившим пионером, которого вызвали на совет дружины.
— Ну, как он тут у тебя? — начал Чефирский.
Так, словно меня в кабинете не было вовсе.
— Да как вам сказать? — засуетился Фролов, натянуто улыбаясь. — Безынициативен, к знаниям не стремится, планёрки мои прогуливает… Ничего не могу с ним поделать.
Бедный, бедный Александр Кузьмич! Вот какую змеищу пригрел: тунеядца, прогульщика, кляузника… И никак не может справиться с сопляком, ну просто никак.
— Что же это ты, а, доктор? — нахмурился Чефирский. — Плохо начинаешь, очень плохо…
— Тут вот, Игорь Николаевич, поступил сигнал, — произнёс Фролов официальным тоном. — Нам поручено создать комиссию, чтобы изучить ваши жилищные условия. Вы сейчас отведёте этих товарищей к себе и всё им покажете.
