Панас судорожно искал пулевое отверстие, как неизлечимо больной заглядывает в свои рентгеновские снимки. Он его так и не нашел. Кровь продолжала течь откуда‑то со лба. Он повертел в руках каску, ощупал ее и нашел («Ни х...я себе струя!») объяснение всему — пулю. Она была практически не деформирована. Он пальцами почувствовал, что 7,62. СВД. Снайпер. Как он его вычислил в темноте? Пуля застряла в слоях кевлара. Он провел рукой по лбу. Нестерпимая боль над правой бровью. Почувствовал пальцами, что там торчат какие‑то острые зубчики. Стал выдергивать их ногтями. Это были пластиковые осколки от разбитой каски, спасшей ему жизнь.
Кровь заливала глаза. Он сел на трясущиеся колени в воронке. Стал искать Дракона. Не мог же тот убежать, улететь или испариться? Дракон не сделал ни первого, ни второго, ни третьего. Он умер на месте. Снайперская пуля вошла ему в голову прямо над правой бровью. Панас нашел его руками. Пощупал шею. Пульса не было. Пару минут назад они давились пластиковой кашей. Смеялись друг над другом, острили, не думали о смерти. Теперь Дракон лежал бездыханный у его ног.
У Панаса до 23 августа 2014 года был младший брат, Саша. Разница в два года. Он не был профессиональным военным, как Панас. Он был клоуном-аниматором в Киевском цирке. Пошел на фронт добровольцем. Был убит русскими в котле под Иловайском. Панаса не было с ним.
Он не смог спасти брата. Он остро чувствовал свою вину. Ведь брат в армию пошел из‑за него. Мать сказала: «Нет». А он ей: «А как я брату буду в глаза смотреть?». И ушел. И не вернулся. В детстве мама всегда говорила им: «Вместе ушли гулять, вместе пришли».
Сегодня Панас ушел в бой не вместе с братом, но вместе с другом.
— Вместе и вернемся, Остапчик.
Он перекинул два автомата вокруг шеи, снял с мертвого друга каску, броник, чтобы было полегче нести. Снова напялил на него разгрузку, взвалил на спину тело Дракона (мертвые гораздо тяжелее живых, и раненого легче нести, чем мертвого; раненый помогает, а мертвый нет) и, шатаясь и спотыкаясь в темноте, медленно зашагал назад, к своим. Вдруг запищал телефон. Панас упал на землю, придавленный Драконом.
— Значит, я не оглох, — сказал он сам себе, услышал свой голос, как эхо из трубы, и добавил: — Так я ж выключал телефон перед корректировкой.
Снова пикнуло. Не у него. Где‑то рядом, блин.
«Б...дь, демаскировка!» — подумал Панас и понял, что телефон пикал в разгрузке Дракона. Он перевернул Дракона на спину, пробежался рукой по разгрузке, нащупал телефон, достал его, поднес к глазам, нажал сообщения и прочитал: «Остапушка, мы...». Сообщение обрывалось.
