Проклятье в том, что мы стремимся к идеалу. Эта вековечная ошибка, внушённая человечеству сатаной, отбрасывает нас от даже самой заурядной жизненной цели. Человек рождён, чтобы стать лучше, чем был в предыдущей жизни. И только. Вполне осуществимая задача. Мы же перенапрягаемся, замахиваясь на идеал, которого, кстати сказать, — и мы это знаем всегда — не существует. Вследствие чего разочаровываемся, бессилеем, теряем себя, деградируем. Так чаяния Создателя идут насмарку (из эссе Шпагатова).
Пур — Шпагатов никогда ничему не удивляется. Бывает, говорят: «Господи! Ничего более красочного не видывали» (имеется в виду открытие Барселонской Олимпиады). А он пожимает плечами: мол, ничего особенного.
Кому–то кажется, что всё это поза, что выдающийся журналист и общественный деятель — человек неэмоциональный или даже равнодушный. Оппоненты его даже термин придумали «эмоциональный дальтонизм», пытаясь ярлыком этим дискредитировать борца с аморальным явлением нудизма. Тщетно! Все, кто знает эту личность, кто непосредственно контачит с нею на протяжении многих лет, подтвердят с радостью: Ной никогда не пройдёт равнодушно мимо женщины, брызжущей страстью. Обязательно как–нибудь затронет её, ну хотя бы изысканным комплиментом одарит. Видели бы его противники, как наш земляк любуется пейзажем, излучающим живой свет. Как отдаётся музыке, которая буквально гипнотизирует его душу. Как любит детей, видя в каждом ребёнке отражение, как в чистом зеркале, света солнца… (Гоша Ломтю, очерк)
Пиза:
— Ну, заходи, шурин, в моё заведение. Слышишь, какая музыка у меня!
Музыка была негромкой. Работали кондиционеры. И хотя гости — всё прилично одетая вежливая публика — курили, воздух был лёгкий.
На помосте раздевалась рослая блондинка. И на несколько мгновений Семивёрстову почудилось, что это Тама.
Подойдя к стойке, Пиза вынул из кармашка фрака платочек в кружевцах и, взяв бокал, стал протирать его изнутри.
— Хозяин! — донеслось из подсобки встревоженное.
— И что? — ответил другой голос, посильнее и поспокойнее.
— Мазок берёт.
— Не буди барак, подруга, — всё у нас чисто!
К стойке вышла ещё одна блондинка, хрупкая и, робея, спросила:
— Как всегда или?
— Сегодня «или».
— Потому что с гостем? — осмелела барменша.
— Мой шурин, — представил Пиза, — обслужи, как следует. Я сейчас…
Пиза обогнул помост, скрылся в гареме.
Загадка
С виду замысловат и радужен, как ракушка, но изящной формы нутро зловонно и кончается тупиком. (Мир людей)
