Священнослужителипараллельно заводят некое песнопение:
— Всех, кто уходит в путь дальний, наставить нам должно.
С душою, омытой слезами, на небо отправить, о, Боже!
Прощенья просить горячо и смиренно, не поздно
всем, кто успел нагрешить, тяжело и особо серьезно.
Только бы знать, что не выйдет из нашего рвения ляпсус?
И не взовет к торжеству разумения фактус?
ВСЕ ВМЕСТЕ:
— Даруй нам смирение и воздержание,
но не спеши с этим, Отче!
Ведь в этой жизни достойны вниманья
наука, искусство и… кое–что… кое- что прочее.
Ремесленники:
— Спокойно спи до страшного суда
Священники:
— Когда он будет, знает только Нострадамус
Ремесленники:
— А без суда — и не туда и не сюда.
Бесхозное добро — (res nullius) рэс нуллиус — прямос!
Удаляются.
Генрих открывает глаз, берет за руку супругу.
Генрих: — Ты помнишь нашу свадьбу, итальянская помпушка? Гулянье пышное, ракеты, фейерверки… В озерах маленькой флотилии сраженье! С бортов палят игрушечные пушки…
Екатерина: — И торт! Он ростом был с меня и так же свеж, и также ароматен… как давняя весна… Неужто, это в самом деле было?
Генрих: — Как мы пытались улизнуть, когда нас церемонно в опочивальню брачную вели!
Екатерина: — Уж очень не хотелось уходить в разгар веселья… Нам было по четырнадцать, супруг! Наперебой болтали мы всю ночь, перемывая косточки гостям и наедаясь сладостями вдоволь… Ты стонешь?
Генрих: — Мне конец, Екатерина… Сорок один — совсем не древний возраст и сил полно. Я был как лев силен.
Екатерина: — А я тебе подстать — рожала десять раз! Осталось семеро.
Генрих: — Один из них — король! Храни его, я ухожу на высший суд.
Генрих умирает. Королева на коленях.
Екатерина: — Прощай, мой друг — советчик, брат, изменник и супруг…
Отныне твоя верная вдова не снимет черных одеяний
И не оставит Францию на откуп слабака.
Каких бы не было со стороны влияний,
Страною править буду я сама.
Екатерина, ставшая регентшей при старшем сыне Франциске, одна в спальне. Пустая кровать застелена черным. Карлицы, одетые, как и Королева, в черное, снуют, убирая все яркие и праздничные вещи. По мере исчезновения роскоши, спальня погружается во мрак. В кресле Генриха, развалившись, сидит Смерть. Она листает книгу «Столетия» Нострадамуса.
.Медичи:
— Уходят короли, уходит жизнь.
Уходят в землю юные потомки.
О, нити наших судеб, что сплелись,
Как трепетны они и тонки.
Смерть:
Марионетки глупые — вас водит кукловод,
Тот самый, что сокрыт за облаками.
И лишь иллюзию он вам дает,
Что свой «балет» танцуете вы сами.
