— Всё правильно. Выручай деда.
Обратно из леса шли уже знакомым путём, и Буян бежал впереди хозяев.
* * *
Мать их ждала. Она прибралась, вымыла полы и поставила самовар.
— Скоро ночь на дворе, а вас всё нет.
— Была бы лиса на месте, мы, может, под утро воротились. А так я только даром ногу натрудил, — пожаловался дед.
Он обтёр ружьё — чистить его не надо, он из него не стрелял, — обтёр и унёс в свою светёлку.
— Как там, в лесу? — спросила мать. — Хорошо?
Василий хотел ей рассказать, как они с Буяном ждали деда, как видели глухаря. Но он разомлел от горячего чая и, уронив голову на стол, заснул.
На ледяной горе с утра гомон.
— Где пропадаешь? — спросила Наталья Василия. И покатила мимо него на своих лёгких саночках.
Василий не ответил — будто она не его спрашивала. Они встретились на горе, и им обоим вспомнилось одно. Наталья даже хотела похвалиться Кижаеву, что Иван Мелентьевич обещал взять её в больницу в следующий раз. Но смолчала. А Василий поглядел вниз, скатился с горы без «гику-шику»: «Сторонись! Задавлю!» — и поехал на речку. Там ребята гоняли шайбу, и он встал вратарём.
Игра была в самом разгаре, когда на мосту показался грузовик.
— Ура! Елку везут!! — закричали ребята и полезли на берег.
С клюшками на плече они бежали за ёлкой. А ёлка, свесив маковку через открытый борт грузовика, мела перед ними снег.
* * *
Стоп! У школы ёлку встретил Иван Мелентьевич.
Он вместе с водителем грузовика взял ёлку за комель.
Ребята ухватились за вершинку, и, шурша замёрзшими лапами, ёлка вплыла в школьный зал.
Прежде чем она поднялась на крепкой крестовине во весь рост, Иван Мелентьевич прикрепил на её маковку лучезарную звезду.
В тепле на еловых ветвях стали таять льдинки, и по всей школе разлилось праздничное смолистое дыхание.
* * *
На другой день у ёлки был концерт. Даже Кижаев принимал в нём участие. Он пел в хоре.
Хор пел «Калинку», «Цып-цып».
— Ещё, ещё! — требовали родители, сидевшие на почётных местах.
— Мы споём старую армейскую песню, — сказал Иван Мелентьевич. Он руководил хором.
Вьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза… —
пел Василий вместе со всеми.
Эту песню он знал давно. Её поёт мать: «На поленьях смола, как слеза…»
Она поёт тихо.
«Пой в голос! — требует дед. — Сколько мы в этих землянках дум передумали! Сколько тоски пережили…»
Хор повторил песню. А потом был перерыв.
— После антракта продолжим наше веселье!.. — громко объявил Иван Мелентьевич.
Веселье! Веселье! Размалёванные маски затопали, закружились вокруг ёлки. Наталья Чиликина плясала гопака: руки в боки — ля-ля-ля! ля-ля-ля!
