От вихря мыслей, образовавшегося в моей голове, меня отвлекает пришедшая на телефон смс‑ка. 'Только бы не Бергер, и не Вера Павловна', — молюсь я и открываю сообщение от Германа. Увиденное заставляет меня открыть рот: 'Добрый вечер, Катя. Скажите, Вы сможете позвонить мне сегодня в шесть? Есть разговор'.
Прикидываю время. Мне ещё нужно сходить в магазин, набить холодильник продуктами и переделать кое — какие домашние дела, потому что моя квартира долгое время была в запустении. И я пишу:
'Добрый вечер, Герман. А Вы не против поговорить со мной не в шесть, а в восемь?'
'К сожалению, против. У меня встреча в девять вечера'.
'Интересно, куда это он, на ночь глядя?' — думаю я. Впрочем, мне‑то какое дело? И я печатаю: 'Хорошо, в шесть я Вам наберу'.
'Отлично. Тогда жду звонка, Катя'.
Запихиваю телефон в карман жакета, роюсь в сумке, ищу ключи. Двигаю к подъезду, вызываю лифт, прибываю на седьмой этаж, отпираю входную дверь. До звонка ещё час. За это время я уже не успею наведаться в магазин, зато могу хотя бы кофе выпить. Иду на кухню, включаю чайник. Пока вода греется, сдираю с себя офисную 'броню' и, голышом, на ходу завязывая в пучок хвост волос, отправляюсь в ванную.
Через двадцать минут, облаченная в джинсы и футболку, сижу на кухне. В руках — мобильный телефон. На столе — чашка с чёрным кофе. Я медленно прокручиваю в сотовом фотографии. Вот мы с Димкой, ещё улыбающиеся и очень счастливые. Этот снимок был сделан на нашем первом свидании. А вот Димка в своём кабинете, сидит за широким столом, и, привычно упершись подбородком в ладонь, смотрит на меня и смеётся. Вот третье изображение: Димка и я в первые майские выходные, на даче у моего отца. Рядом стоит мой папа и Инесса — его жена, заменившая отцу мою маму. Я не люблю этот снимок, но все мы здесь кажемся одной семьёй. Листая фотографии, я разглядываю то весёлое, то спокойное, то улыбчивое лицо Димки и думаю, когда же всё в нашей жизни пошло не так? Отчего всё так изменилось?
Вчерашняя ночь облегчения не принесла. Димка ворвался в мою квартиру, и я почувствовала, буквально ощутила кожей, как у Бергера внутри кипит злость, которую — я знала! — он выплеснет. И это произошло в нашей постели.
Дождавшись, когда я лягу, Бергер рывком притянул меня к себе.
— Дима, не надо.
— Почему?
— Я устала и не хочу.
Он промолчал, но его руки стальным кольцом обхватили меня, не давая высвободиться, а его привычный и родной запах, смешанный с ароматом дорогого парфюма, вдруг показался мне чужим и начал буквально душить меня.
