— Так точно! — выпалил оборотень.
— Молодцы. Порченые — продать. Хорошие — закатать в банки — и в подвал.
Закончив водную процедуру, диктатор натянул на голову кудрявый парик, надел халат, шлепанцы, подошел Коле и неожиданно прижал его к себе.
— Спасибо, друг, — бормотал Барракудо. — Утка — символ моего могущества… Я не останусь в долгу…
После его объятий из Колиных карманов исчезли шариковая ручка и перочинный нож, но Коля обнаружил пропажу гораздо позже.
Барракудо пропел «Любил ли кто меня, как я?», подошел к окну и поднял шторы. Кабинет наполнился светом и Коля увидел на стенах странные картины: в тяжелых рамах висели рентгеновские снимки головы. Заметив удивление гостя, диктатор напыжился и с гордостью произнес
— Мои портреты! Вот на этом снимке мне 16 лет. А на этом — тридцать. Видишь, какой мозг?
— Да-а-а, — Редькин понимающе покачал головой, — это же мозг гения…
— С чего ты взял? — Барракудо слегка засмущался.
— Для гениальности надо, чтоб мозг весил около килограмма, — не моргнув, соврал Редькин, — а у вас, судя по снимкам, полтора кило, а может, и все два.
— Сейчас, правда, поменьше осталось, — вздохнул диктатор, — приходится много думать… Но все равно, — он подмигнул Коле и хихикнул, — кое-что еще кумекаем.
— Как же тебя, Робин, отблагодарить? — Барракудо задумался. — Десять тысяч люриков — это, конечно, гипербола. Я тебе их не дам. Деньги портят человека, я на себе испытал.
— Да мне ваши люрики и не нужны, — Коля yлыбнулся, — на моем месте так поступил бы каждый! Мне бы поесть и дальше двигаться, дедушку искать…
— Э, нет, дорогой, раньше, чем завтра, я тебя не отпущу. Завтра состоится парад в честь Белой Утки, и ты, как ее спаситель, должен присутствовать.
В это время открылась дверь и вошел оборотень с огромным подносом, накрытым белоснежной салфеткой. Он поставил поднос на стол и быстрым движением факира сдернул салфетку. С глубоким разочарованием Коля оглядел комплексный обед, состоящий из трех блюд: рыбки хекус, светящейся от обилия фосфора, яичка со штампом «Свежее до 1980 года» и компота из сухофруктов.
— Садись, Робин, ешь, не стесняйся. Мы люди простые без фокусов.
С обедом Редькин расправился за одну минуту.
— Молодец, — диктатор погладил его по голове и задумался.
— Хобби имеешь? — вдруг спросил он.
— А кто сейчас без хобби! — Коля усмехнулся: — Раньше я корабельные якоря собирал, а теперь марки коллекционирую.
— Хорошее у тебя хобби, — Барракудо завистливо вздохнул: — А у меня оно такое, что и сказать стыдно. — Он оглянулся: — Чужие карманы посещаю. Ворую, грубо говоря.
